— Ух, вот только пережить встречу с стёщей, а дальше вообще ничего не страшно, — пробормотал я себе под нос и ополоснул руки от земли. — Надо будет и ей жертву преподнести. Растопив подтопок, я принялся нарезать мясо помельче, чтобы оно быстрее приготовилось. В заброшенном хозяйстве нашёлся старый, но целый чугунок, немного соли, пара ложек и одна единственная кружка. Всё пыльное, в паутине, пришлось приложить немало усилий, чтобы хорошенько отмыть, особенно чугунок.
Едва закипело варево, Ольшана зашевелилась.
— Мм, как вкусно пахнет! — сонно пробормотала она. — Ой!
— К сожалению, придётся подождать, — я аккуратно, стараясь не напугать, подошёл к кровати. — Как ты себя чувствуешь?
— Ох, это был не сон? — её глаза распахнулись от… очень смешанных чувств, в которых я прочёл и страх, и восторг, и неловкость, и нежность.
Она смотрит мне в душу, мимо шрамов, которых уже не замечает.
— Да, любимая, всё произошло наяву, — я сажусь, беру её маленькие ладошки в свои руки, подношу к губам, целую каждый пальчик.
Ласково, чувственно, неторопливо.
— То есть мы, — Ольшана неловко завозилась, смущаясь от нашей близости, — мы теперь…
— Вместе, — заканчиваю за неё, сгребаю в охапку, сажу на колени и целую уже в губы.
Она стонет, обхватывает меня за шею, ещё теснее прижимается и замирает.
— Что же я теперь маме скажу?
— Я возьму всю вину на себя, — успокаивающе глажу по спине и тут вспоминаю, что надеть-то ей и нечего. — Только для начала надо найти тебе одежду и обувь.
— Ой! — Ольшана пытается выбраться их моих объятий, вновь начинает смущаться, но я держу её крепко и никуда не отпускаю.
— Не бойся, всё будет хорошо. Теперь ты — моя, а я — твой. Мы — пара, я не знаю, как это произошло, но Небесный Волк соединил нас. Так что теперь твоя мама сможет только поворчать, да и то недолго, потому что я увезу тебя в Архельдор. Согласись, капать на мозги через море довольно сложно.
— Согласна, — хихикает Ольшана. — Знаешь, так удивительно: ещё вчера я была девушкой, а сегодня стала женщиной. Это так странно, так потрясающе.
Её глаза сияют, она действительно удивляется всему, что между нами произошло и, самое главное, радуется!
— Не просто женщиной, а моей супругой, — добавляю я. — Прости, что не спросил — я был не в себе.
— И хорошо, что не спросил, я могла струсить, — она лукаво улыбается. — Правда, ты не представляешь, как я боялась мужчин! Всех!
— Почему? — надо же, а я думал, что она только меня боится, ну и тех негодяев, которые пытались её заполучить себе в постель.
— Потому что все хотели от меня только одного, — она всхлипывает, вскрывая передо мной старую рану. — Ты ведь и сам всё видел. Стоило мне надеть красное платье и выйти на сцену, так сразу находились те, кто считал, что меня можно купить. В последнем городе и вовсе похитили.