В достаточно короткий промежуток времени пришло осознание того, что позднее сформулирует В. И. Ленин: «всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться…». Члены Временного правительства, пусть и с запозданием, но верно оценили пагубность сложившейся ситуации, когда отсутствует некая «иммунная система» для новой власти. Они предприняли попытки реанимировать структуры обеспечения внутренней безопасности страны. Предполагалось сделать это на новой организационной и кадровой основе и, казалось бы, сулило нужный эффект. Но дальнейшее развитие событий не оставило шансов на завершение начатой было работы.
После Октябрьской революции то, что успело предпринять Временное правительство, вновь, как это произошло в феврале 1917 г., было разрушено. Однако в данном случае сработал не принцип революционной целесообразности, а теоретические воззрения большевиков, базировавшиеся на некоторых выводах основоположников их идеологии — К. Маркса и Ф. Энгельса. Последние отмечали, что завоевавшему политическую власть рабочему классу придется, скорее всего, вести оборонительную войну. Ведь классовая борьба не исчезнет после завоевания власти и придется применять меры насилия, чтобы подавить противодействие свергнутых классов.
Революции без контрреволюции быть не может — это усвоил и В. Ленин. Вместе с тем, как и его учителя, глава большевистской партии считал, что после уничтожения старой государственной машины для подавления сопротивления классовых врагов не нужно создавать какие-либо специальные органы, а необходимые оборонительные действия предпримет вооруженный народ и народная милиция. В своей работе «Государство и революция», подготовленной в августе–сентябре 1917 г., глава большевистской партии отмечал, что «…надобность в особой машине для подавления начинает исчезать…народ подавить эксплуататоров может и при очень простой «машине», почти что без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс…».
Лозунг «всеобщего вооружения народа» был программным требованием всех марксистов. Данное положение было включено даже в программу РСДРП, принятую еще в 1903 г. на Втором съезде партии. Но реальная практика властвования очень быстро «приземлила» большевиков-руководителей. Теоретическая модель «вооруженного народа» в российских условиях того времени оказалась полнейшей абстракцией, которую нельзя воплотить в жизнь в условиях осуществления революции в воюющей России.
Почти на 4 месяца раньше, чем большевики приступили к созданию регулярной Красной армии для защиты от внешнего врага, им пришлось незамедлительно учреждать разного рода комиссии, которым предстояло организовать противодействие врагу внутреннему: погромщикам, саботажникам, бандитам, а главное — контрреволюционерам. А ведь еще 12 октября 1917 г. (по старому стилю), всего за две недели до Октябрьского переворота, в разработанной структуре, образованного при Петроградском Совете Военно-революционного комитета (ПВРК), как органе подготовки и проведения вооруженного восстания, не предусматривалось какого-либо специального аппарата по борьбе с контрреволюцией. Но, тем не менее, уже в двадцатых числах октября в рамках ПВРК была создана Следственная (Военно-следственная) комиссия (СК — ВСК).