, тамошними жителями, словом «
надаба», являлось непременным атрибутом свадебных и других церемониалов
[64].
Интересуясь в разговорах с оманцами, кто привнес в их земли искусство сооружения афладжей, то есть древних оросительных систем, Бертрам Томас слышал в ответ много интересных историй. При этом подавляющая часть дофарцев считала, что первые афладжи в Омане построили ифриты, то есть джинны ада, сверхъестественные существа, проклятые Аллахом и служащие Иблису (сатане), которых царь Соломон подчинил его воле. Пожаловал же он в Оман, дабы лично узреть «край благовоний». Восседал, когда передвигался, на ковре, разостланном на крыльях подвластного ему ветра. Наблюдая за тяжелым трудом оманцев в их пальмовых рощах-кормилицах, и повелел царь Соломон ифритам проложить в те рощи афладжи, дабы воды, стекающие с гор после дождей, равно как и бьющие из хранящихся в них источников, поили и деревья, и огороды, разбитые между ними[65].
Болезни в глухих районах Омана лечили тогда, рассказывает Бертрам Томас (напомним читателю, что речь идет о конце 1920-х – начале 1930-х годов), все теми же дедовскими способами: прижиганиями и «настойками» на листках с текстами из Корана, привезенными из Мекки. Многие болезни приписывали заклинаниям, которые накладывали на людей колдуньи. Снимали заклинания чтением айатов («стихов») из Корана. В целях избавления от болезний женщины наведывались к целительницам-вещуньям. Если выздоравливали, то должны были вновь побывать в местах обитания целительниц-вещуний, которые вели уединенный образ жизни, и оставить там либо курицу, либо горшок с мукой, либо корзинку с яйцами, или же воскурить благовония[66].
Многие оманки, как и их далекие предки, повествует Бертрам Томас, верили в предсказание судьбы человека по звезде, под которой тот рождался, и по отпечаткам следов, что оставлял на песке. Так, во время одной из поездок по стране, он, по его словам, был свидетелем того, как к почитаемому в тех местах старцу явилась женщина с истощенным и изнуренным ребенком, и поинтересовалась, поправиться ли ее сынишка, если она изменит имя, данное ему при рождении. Женщина полагала, пишет Бертрам Томас, что звезда, под которой родился ее малыш, затаила обиду в связи с данным ему именем. И потому хотела выяснить у старца, слывшего к тому же искусным звездочетом, поможет ли она мальчику выздоровить, если назовет его другим именем?![67].
Из биографии Бертрама Томаса известно, что родился он в Бристоле. Карьеру начал в 1914 году. Два года служил в Бельгии, затем в Месопотамии. Проработал там 6 лет. Был награжден, и в 1922 г. направлен в Трансиорданию, на должность помощника английского политического агента в Аммане. В 1924 г. получил предложение перейти на работу к султану Маската, стать его