Повторим: возвращение себе женщинами возможности и права применять силу само по себе не покончит с патриархатом, но это является необходимым условием гендерного освобождения, а также полезной формой воодушевления и самозащиты в краткосрочной перспективе.
Пацифисты и сторонники реформистского феминизма часто обвиняли именно воинственных активистов в сексизме. Во многих конкретных случаях обвинение было справедливо. Но эта критика часто расширяется до заявлений, что использование насильственного активизма само по себе является сексистским, маскулинным или носит какой-либо иной привилегированный характер.[127] Как объясняет Лаина Тэнглвуд: «Некоторые новоиспечённые „феминистки“, критиковавшие анархизм, осудили воинственный подход как сексистский и закрытый для женщин… Такая мысль сама по себе — сексистская».[128] Другой анархист указывает: «На самом деле, маскулинизация насилия, с её незаметным спутником в виде феминизации пассивности, порождена в первую очередь теми, чьё видение перемен не включает в себя революцию или уничтожение государства».[129]
Так чьё видение свободы не включает в себя возможность женщин самим себя защищать? Отвечая на предположение, что защитить женщин могут только более крупные социальные структуры, активист Сью Дэниэлс напоминает нам: «Женщина может сама отбиться от нападающего мужчины… это абсолютно не вопрос того, кто физически сильнее — это вопрос тренировки».[130] Анонимная брошюра «Воля к победе! Женщины и самооборона» добавляет:
«Смешно существование такого большого количества организаций для консультации и помощи женщинам, ставшим жертвами изнасилования, нападения или издевательств, когда едва ли найдётся хоть одна, работающая над подготовкой женщин и предотвращением этих проблем. Мы должны отказаться быть жертвами и отвергнуть идею того, что нам нужно покориться агрессору, чтобы избежать дальнейшего насилия. В реальности, покорение агрессору только внесёт вклад в развитие дальнейшего насилия против других».[131]
Вся идея того, что насилие маскулинно или что революционный активизм обязательно исключает участие женщин, гомосексуалов и трансгендеров, основано, как и другие исходные предпосылки ненасилия, на стирании истории. Игнорируются нигерийские женщины, оккупирующие и саботирующие нефтеперерабатывающие предприятия; женщины-мученицы палестинской интифады; гомосексуальные и трансгендерные бойцы Стоунволлского восстания[132]; бесчисленные тысячи женщин, сражавшихся во Вьетконге; женщины — лидеры сопротивления коренных народов геноциду со стороны европейцев и США; «Мухерес Креандо» («Творящие женщины»), группа анархо-феминисток в Боливии; и британские суфражистки, протестовавшие и дравшиеся с полицией. Забыты женщины, занявшие важные, от рядовых до высочайших степеней лидерства, места среди «Партии чёрных пантер», сапатистов, «Синоптиков» и других воинственных групп. Идея того, что нанесение ответного удара каким-то образом исключает участие женщин, абсурдна. Даже история пацифистского белого «Первого мира» не выдерживает данного анализа, так как даже самый эффективный патриархат, который только мыслим, никогда не мог исключить всех женщин и всех трансгендеров из насильственной борьбы с угнетением.