Первым препятствием является контролируемая элитой развитая система пропаганды, способная уничтожать любую конкурирующую информационную структуру, создаваемую ненасильственными активистами. Пацифизм не может даже защититься от поглощения и размывания — как же тогда пацифисты надеются расширяться и вербовать новых сторонников? Ненасилие концентрируется на изменениях в сердцах и головах, но при этом недооценивает роль культурной индустрии и контроля СМИ над сознанием людей.
«Сознательная и умная манипуляция организованными привычками и мнениями масс является важным элементом демократического общества. Контролирующие этот скрытый общественный механизм составляют невидимое правительство, по-настоящему руководящее нашей страной».[162]
Фраза, приведённая выше и написанная в 1928 г., взята из влиятельной книги Эдварда Бернайса «Пропаганда». Бернайс не был каким-то маргинальным теоретиком-конспирологом, на самом деле он во многом был частью невидимого правительства, описываемого им самим.
«В число клиентов Бернайса входили „General Motors“, „United Fruit“, Томас Эдисон, Генри Форд, Государственный департамент США, а также Департаменты здравоохранения и коммерции, Самуэль Голдвин, Элеонора Рузвельт, „American Tobacco Company“ и „Procter & Gamble“. Он возглавлял пиар-кампании каждого из президентов США от Калвина Кулиджа в 1925 г. до Дуайта Эйзенхауэра в конце 1950-х гг.».[163]
С тех пор индустрия по связям с общественностью, которой Бернайс помог сформироваться, только выросла.
Противодействуя местной стихийной кампании или более широкомасштабной борьбе за революцию, машина пропаганды может мобилизоваться и отбить, дискредитировать, расколоть или заглушить любую идеологическую угрозу. Возьмём для примера недавнее вторжение США в Ирак. Оно должно было стать образцом успеха просветительской стратегии. Информация была налицо — факты, разоблачающие ложь об оружии массового поражения и связях Саддама Хуссейна с «Аль-Каидой», были доступны общественности за месяцы до начала вторжения. Налицо было и недовольство народа — протесты перед вторжением были огромными, хотя роль их участников редко выходила за рамки вербального и символического действия, что естественно для стратегии просвещения. Налицо были и альтернативные СМИ — благодаря Интернету они донесли информацию до особенно большого количества американцев. Но подавляющее большинство американцев (за которых борется просветительская стратегия) не выступало против войны до тех пор, пока корпоративные СМИ не начали регулярно публиковать информацию о фальшивости причин, из-за которых началась война, и, что важнее, о накладных расходах на оккупацию. Причём, как всегда, корпоративные СМИ не разглашали эту информацию до тех пор, пока значительная часть элиты сама не обратилась против войны — не потому, что война плоха, не в результате просвещения или озарения, но потому, что они поняли: она становится контрпродуктивной для интересов и власти США.