Он вытащил компас и карту Мичигана и на мгновение остановился, чтобы сориентироваться.
Если бы он направился на северо-запад, то нашел бы тропу, которая вела обратно к северной сельской дороге, по которой Лиам прошел бы еще шестьдесят миль или около того, прежде чем пересечь город. Оттуда он найдет восточную дорогу в Мэйфилд.
Еще три-четыре дня, и…
Лиам резко остановился.
Прямо перед ним, менее чем в тридцати футах, виднелись свежие следы.
Они не принадлежали ему.
У Лиама подскочил адреналин. Он приподнял куртку и вытащил пистолет. Затем медленно повернулся, осматривая тени, корявый подлесок, сосны, дубы и гикори.
Тишина. Никакого движения.
Позавчера Лиам выходил на улицу. А затем по своим следам вернулся обратно в хижину. Один раз он сам обошел вокруг хижины, чтобы расчистить место.
Его старых следов, сразу за линией деревьев, уже почти не видно. Новые следы оказались наполовину засыпаны свежим снегом, но все же они хорошо просматривались.
Вторая цепочка следов следовала за его собственными. Не один раз, а несколько, как будто человек снова и снова ходил вокруг хижины, как горный лев вокруг своей добычи.
Волоски на руках Лиама встали дыбом. Призрак что-то услышал. Кто-то был здесь посреди ночи, во время грозы. Наблюдал за ними.
Какого черта?
Лиам поднял пистолет и снова осмотрел лес, напряженный, настороженный и готовый ко всему. И снова он подумал о ружье. Пистолет эффективен только на расстоянии пятнадцати ярдов. А Лиаму требовалось оружие дальнего боя.
Он шел по следам, чувствуя, как внутри все сжимается, и с каждым шагом в нем нарастал гнев.
Что же Лиам упустил? Он шел сам по себе, просто пытался добраться домой. Потом наткнулся в лесу на женщину и решил, что не в его интересах помогать ей. Служила ли Ханна приманкой, чтобы заманить его в ловушку? Что же все-таки происходит?
Лиам остановился как вкопанный. Не далее, чем в десяти ярдах от левой стены хижины на снегу что-то лежало. Туша какого-то животного.
Койот.
Лиам узнал серо-белые клочки шерсти, заостренные уши и узкую морду.
С животного содрали кожу.
Оно валялось на спине, а по обе стороны от него лежали два кровавых лоскута. Внутренние органы были разложены, словно на пиру: сердце, легкие, желудок, кишки, карикатурно обвитые вокруг шеи койота.
К горлу Лайама подступила тошнота, и он с трудом проглотил кислоту, обжигающую горло.
Это не просто случайное убийство. Не ради пропитания. В этом убийстве нет ничего естественного. Оно служило предупреждением.
Угрозой.