А то случится ночь, тихая, странная, нежащая сердце — не без тревоги, но со сладостным, теснящим волнением. Белеет зеркало в черной раме, дышит квадрат света, взлетает к окну и падает к полу, и рядом с этим летучим квадратом наливается воздухом и опадает штора, свивает и поднимает трепещущие концы. Чуть слышный шелест, скользящий квадрат, белое зеркало в черной раме. Слил казак третью трубу, не простую — белокрылого золота; звук ее уху не слышен, но слышит и тает, трепещет сердце, и напрягается горло неслышным — золотым звуком.
Только бы не было совсем близко низкой, как хрип, тоски.
* * *
Не так давно я услышала, что Анисья умерла. Жила тяжело — умерла легко: в своей постели, никого не обременив уходом за собой. Лицо разгладилось в смерти. Синие ее глаза прикрыли уже после — всю ночь и утро свет луны и потом нарастающий свет зари входили в ее уже не видящие зрачки.
Приблудная бурая кошка, живущая несколько последних лет у нее, ушла в тот же день из дому. Не в дом — к Анисье пришла однажды, с ней и ушла.