Еще пели. Еще говорили. Еще ели. Однако семейный вечер становился утомителен…
В соседнем санатории усилитель прокручивал модную пластинку «Я знаю остров, как луна, серебристый». Это волновало до сердцебиения. Ксения едва сдерживала нетерпение. Она даже остановила отца, когда он что-то еще запел. Она хотела слышать: «Отыщи его вновь, этот остров Любовь». Казалось, что за их семейным кругом, за тусклым светом домов где-то там, откуда вздохами приходил ветер, вздувая вдруг занавеску на окне, где-то, откуда доносилась музыка, действительно была любовь, еще неиспытанная, но ждущая ее.
Мама сама предложила ей прогуляться. Ксения взглянула вопросительно на отца, тот нахмурился. Надулся и Валерка, маленький завистник, которого наверное не меньше, чем ее, манила ночь. Ничего, подождет, маленький еще. Будет и он в свое время в сговоре с ночью, с музыкой. Нужно было бы конечно остаться, но вечер казался таким заманчивым! Минуя хмурый отцов и обиженный Валеркин взгляды, она быстро собралась. И пока шла, не столько ступая, сколько бегло прикасаясь, — и от поспешности, и от пугливости, — к почти невидимому в дальнем свете фонарей асфальту, невидной земле, — сердце все колотилось от сладости воздуха и музыки, от опасения, что вдруг она придет, а танцы кончились или почему-нибудь посторонних не пускают.
В воротах было пусто, музыка вблизи была как бы жальче, и жалко маленькой уже показалась площадка, и жалкими — танцующие пары. Шарканье на площадке почти заглушало музыку. Не было здесь никого, на ком бы хотелось задержать взгляд, не было ни одного знакомого лица. Обыкновенная курортная скука.
Неутоленная, она двинулась с площадки, но от ворот повернула все же не домой, а в парк. Замедленный сначала шаг постепенно вновь стал торопливым. По парку Ксения уже почти бежала, как бы ища кого-то, шарахаясь от встречных, от стандартного оклика: «Девушка, можно вас на минутку?». Главные аллеи были уже полупусты, на боковые она не сворачивала. И опять — все чужие, чужие, неинтересные. Встретила только одну — полузнакомую — девицу. Нет, конечно, Ксения ее знала, да и кто кого в Джемушах не знает. Но так, шапочное знакомство, перекинешься обычно: «здравствуй!», «привет!» — и только. На этот раз, однако, они остановились поговорить.
— Ну, как оно там, в столицах? — спрашивала девица, поглядывая скучливо вокруг.
Ксения в сильных выражениях расписала ей скуку и никчемность жизни в большом городе, мещанство и снобизм столичных жителей. Здесь не было раздраженного отца, она встретила сочувственную слушательницу, хотя девица почти и на глядела на Ксению. Они вместе прошли до выхода из парка.