— Ну, покедова! — сказала девица, сделав ручкой.
Кого она напомнила Ксении? Ах, да, конечно, партнершу ее на том новогоднем вечере, когда она так страдала по Киму — та девица, как и эта, говоря с ней, все время смотрела вбок. Совершенно одна и та же манера! И Ким. Как же давно это было. Теперь уже и не понять, чего это она так страдала — до восхищения милой крошкой, до ненависти к самой себе.
Вот она и наказана за жадность и болтливость. Ночь отодвинулась, уже не испытывала ее ни ветром, ни запахами, ни темнотою. Была, так сказать, рядом, но смотрела в другую сторону.
Когда Ксения вернулась домой, все уже спали. Тихонько пробралась она к своей — своей! — кровати и легла, вновь довольная и тем, что она не в Москве, а дома, и тем, что впереди лето.
Музыка, еще доносившаяся откуда-то, вновь была серебристой. И серебриста была ночь за раскрытым окном. И даже простыни, постеленные ей матерью, были необычно для их дома чисты и свежи — почти серебристы…
* * *
В этот день у нее получилась сцена искушения Змием Адама и Евы.
— Плодитесь и населяйте Землю, — говорит Адаму и Еве Бог.
И они безмятежно повторяют:
— Мы заселим Землю.
А серебристой ночью приходит Змий.
Райский сад. Эдем, Змий и Ева видны отчетливо, но цвета лишены. Змий ведет первый на Земле интеллектуальный разговор:
— Это я, мудрый, не мигающий, не опускающий глаз, спрашиваю вас, зачем вы живете?
— Чтобы родить людей, которые населят Эдем.
— Зачем будут жить эти люди?
— Нам непонятен твой вопрос. Разве не прекрасен Эдем? Как ярки в нем цветы и плоды!
— Ярки — днем. Где эти краски сейчас, великой ночью?
— Почему ты называешь великой ночь? Днем свет так силен, а ночью остается только этот слабый.
— Но это свет тысяч солнц, а вы привыкли довольствоваться одним, потому что оно ближе. Эдем ваш — маленькая клумба, издали — только пятнышко.
Чему вы верите — слепящему светилу
Иль свету истинному миллионов звезд?
Что краткий день в сравненьи с вечной ночью?
— Не можем мы понять, о чем ты говоришь.
— И не поймете, пока не вкусите от Древа Познания.
Он уговаривает Адама и Еву съесть от Древа Познания.
Змий: Вот этот плод. Сорви его.
Адам: Ну, нет!
Отец сказал. Мы веруем в завет.
Змий: Какой отец? Создатель — не отец!
На вас играл бессовестный творец!
Адам растерянно: Горьки эти плоды, сказал нам Господь.
Змий: Горьки. Но после них уже не хочется сладкого.
— Не нужно, — не сдается Адам. — У нас в Эдеме есть все.
— И эта клумба — все? Неужели вы не хотите большего? — глядит, не мигая, Змий.
…Ксении казалось, что в этой сцене нечего больше добавить, но уже собравшись (условились встретиться школьной компашкой), она была застигнута новой мыслью. Почему, собственно, Змий? Бог будет сам соблазнять человека! Все ведь началось со спора, даже просто с беседы с другими богами. Даст ли он людям способность познавать, спрашивали боги.