Дейвин думал о доме и матери, ведя машину по шоссе. По пути считал бесчисленные озера этой земли, охраняемые то строгим строем елей, то высоким красивым сосновым лесом, пока не свернул с шоссе к поселку, за которым машину пришлось оставить: дальше дорога была пригодна только для пешего путника. Болтавшие на заднем сидении о чем-то своем двое недомагов смолкли: время для разговоров кончилось. Около получаса они шли пешком, любуясь августовским лесом, потом Дейвин прислушался и показал рукой направление. Недомаги послушно изобразили гуляющую парочку и свернули с дороги на тропу. А сам он пошел по дороге дальше, уже зная, что она сделает несколько поворотов и приведет его точно туда, куда нужно.
Лагерь выглядел даже симпатично. Аккуратно прибранная территория, палатки и коврики жизнерадостных цветов, сохнущие на растяжках одеяла, походный очаг с готовящимся обедом… Если не знать, кто эти люди, зачем они здесь и чем знамениты их лидеры — очень милая группа. И все трезвые.
Дейвин поздоровался, задал два-три уточняющих вопроса. Да, это точно были те люди, которых он искал. Мага разобрало любопытство, почему-то ему стало важно знать, что привело их сюда. Пользуясь тем, что они так и не поняли, кто он, и приняли его за сааланца, гуляющего в лесу в свой выходной, он спросил их, как они видят свои цели — и вообще в жизни, и те, ради которых они здесь. Ответы были разными, но эта разница ничего не меняла. Примерно четверть из них были просто бойцы. Обычные наемники, которым обещали денег или возможность заработать — потом, когда первая задача будет решена. Вторые приехали, чтобы получить знания о том, как лучше бороться за свою идею. Идея заключалась в том, чтобы его, Дейвина, тут больше не было никогда. Как и всех его соотечественников. Он покивал, поулыбался — мол, несогласие по земельному вопросу, да-да. Третьи были верны своему лидеру. И им была все та же неуловимая дрянь, Лиска Рыжий хвост. Что же, это был их выбор.
Он улыбнулся, поблагодарил за ответы, пожелал всем спокойных снов. Самые быстрые и внимательные еще успели удивиться — мол, день на дворе, время к обеду, какие сны? Но начать говорить они уже не успели: уснули, где стояли, как и остальные.
Выждав двадцать вдохов, чтобы заклинание подействовало с гарантией на всех, он махнул недомагам, чтобы отошли подальше. Особой нужды в этом не было, граф работал аккуратно и точно, но то, что он собирался сделать, было не боем, а побоищем, и он не хотел этого зрелища для своих студентов. Несмотря на то, что это была единственная возможная в таких условиях форма милосердия. Усилие довольно дорого стоило магу, но он собрался, пожелал всем свободного пути — и задействовал заклинание, разрушающее жизнь. Пройдя по лагерю и убедившись, что живых не осталось, испепелил трупы, пересек лагерь и сказал дожидавшимся студентам: «Я закончил, пойдемте». До самого вечера у него было скверное настроение. Лиске, неведомым чудом не оказавшейся в лагере, он поставил в счет и то, что из-за нее он чувствовал себя хуже последнего мясника. В его родном языке не было слова, чтобы назвать то, что ему пришлось сделать. В местном словаре он не стал копаться — и так было тошно.