Консультанты Эгерта, с которыми он не стал меня знакомить, считали, что единственный шанс достать наместника — это дрон со взрывчаткой во время проверки готовности города к зиме. Наместник взял за правило регулярно объезжать Питер вместе с местной администрацией. В неэффективности фугасов под машину и прочих гранатометов все убедились еще на опыте с Дейвином да Айгитом. Но после теракта в небе Литейный сумел навязать наместнику своих телохранителей, от которых он отбрыкивался все годы, что был здесь, и уж их-то летающие объекты отслеживать учили. Я видела способ обмануть их, но не понимала, как при этом остаться незамеченной для магов, сопровождающих наместника, и для него самого. Ну сделаю я дрон невидимым, и что? Для колдунов саалан это все равно что новогоднюю елку, обернутую светящейся гирляндой, в воздух запустить, сопроводив «Джингл белз», чтобы точно не пропустили. Я не вылезала в сеть, ела, спала, гуляла, училась управлять дроном, рисовала с Эгертом планы и схемы, следила за новостями из Питера и края, а потом встретила ее. Мою идею.
Ворона была хороша. Откормленная наглая птица, королева местных помоек и гроза пернатой мелочи расклевывала что-то большое и красноватое, потом подняла голову и сипло каркнула. Я замерла в восхищении. Вот он, ответ. Дрон заметит охрана с Литейного. Колдовство не упустит он сам и маги рядом. А вот ворону, если это будет конкретная ворона, а не иллюзия абстрактной вороны, не заметит никто. Через пятнадцать минут я вошла в дом, а на руке, обмотанной курткой, сидела моя пернатая муза. На немой вопрос Эгерта я соврала, не дрогнув ни единым мускулом:
— Она ручная. Сама прилетела.
— И зачем она тебе? — удивился он.
— Рисовать буду. Где здесь поблизости магазин для хобби?
Он рассмеялся, открыто и свободно, как умел, по-моему, только он, и сказал:
— Ты потрясающая женщина. Я привезу, что нужно?
Я продиктовала список. Пока он отсутствовал, взвесила птицу.
Когда подошло время ужина, он постучал в мою комнату, заглянул. Я сидела по турецки перед столом, на котором прыгала довольная жизнью ворона, вокруг меня валялись разноцветные листы для набросков вперемешку с цветными карандашами и пастелью. Я доделывала очередной набросок. Вороны у меня, разумеется, получались сплошь радужно переливающиеся, как в мультике или на эскизе художника-сюрреалиста.
Посмотрев на Эгерта снизу вверх, я сказала:
— Я доберусь до наместника. Я знаю как. Но есть сложность: ограничение в шестьсот грамм, считая взрывчатку.
— Никаких сложностей, — ответил он, глядя не на меня, а на наброски. — Есть пластид.