— Мой князь, местные коллеги мне сказали, что если говорить о специальной подготовке, то подобная обработка здесь использовалась около пятидесяти местных лет назад, и довольно широко, но позже от нее отказались из-за больших рисков, сродни тем, что имел место в случае с Алисой.
— Вот как? Продолжай.
— Они сказали, что для того, чтобы обрабатывать агента подобным образом, нужен изначально, как они выразились, инструментальный подход, не предполагающий ни личного отношения, ни последующих контрактов. Кроме того, человек сам должен быть готов принять такой подход по отношению к себе, и это совершенно особая часть процесса. Они сказали, что самая неприятная — за исключением одного только случая.
— Какого же?
— Когда подобное отношение людей к себе является одобряемой общественной нормой. Мой князь, я попытался себе представить это, но фантазия отказала мне на вопросе о том, каковы же при таких общественных нормах должны быть границы допустимого в отношении себе подобного и своего. Мне интересно, но я не сумел ни вообразить, ни рассчитать.
— Думаю, Дейвин, я тоже не сумею.
— Да? Жаль, я думал, ты знаешь… Коллеги сказали, что сейчас таких агентов готовят в самых гнилых углах этого мира для одноразовых сложных акций и программ, и даже назвали несколько таких углов, в которых они бы поискали ее возможных хозяев. Если бы речь шла о другом агенте, не о Медунице. Мы с тобой знаем, кто ее хозяева, они не здесь. Мои консультанты утверждают, что, по их данным, она полностью самостоятельна. Так что про конкретное задание… я сомневаюсь, мой князь. И мне интересно, что вообще за цель ей могли ставить, учитывая, что они сказали о ней еще…
Димитри пригубил кубок и вопросительно поднял бровь, ожидая продолжения.
— Точнее, они рассказали, кого она им напоминает. Полвека назад Европа была поделена между двумя империями, только они так не назывались, считая себя чем-то другим. Одна из них развалилась еще до нашего прихода, потом ее самый крупный осколок отдал нам Озерный край, а сам стал Московией. Вторая империя находится за океаном. Она до сих пор не признает, что владеет колониями. Еще до описываемых событий эти две империи поделили между собой одну европейскую страну, и та, которая стала Московией, даже построила стену посреди бывшей столицы той страны. Считалось, что часть, отошедшая заокеанской империи, — островок местных свобод и прав, но это было не совсем так. В конце той войны, из-за которой империи и поделили страну, людей, бывших в ней у власти, уличили во множестве преступлений, и я не хочу, мой князь, нести тебе эту грязь и мерзость, хотя коллеги рассказали и показали мне многое из того, что знали. Народ тогда разделил ответственность своих правителей, потому что выбрал их на тинге и не мог не знать, что происходит с их соседями. Многие были казнены, остальным, кто запятнал себя верной службой преступному режиму, запретили служить в полиции и в армии, занимать государственные должности и воспитывать чужих детей. Это кажется жестоким, но зная, что они творили, я удивлен, что они остались живы, потому что их долги невозможно закрыть золотом и работой.