«Нет, нет, — думала я. — Я должна ненавидеть их всех, всех, даже его, которого я так безуспешно пыталюь выбросить из своих мыслей. Как я должна ненавидеть его. Ведь это он, помимо моей воли, принёс меня в этот мир, где меня заклеймили, надели ошейник и продали! Ведь это по его вине я подверглась стольким унижениям, оказалась на этой цепи, в этом грубом, примитивном месте, на далёкой планете!»
«За что мне выпал такой жребий? — спрашивала я себя. — Как могло случиться, что я, такая умная, образованная, рафинированная, чувствительная и гордая оказалась здесь?»
— Ты готова, — констатировал он.
— Да, Господин, — прошептала я.
«Будьте милосердны, Господин, — мысленно умоляла его я. — Не оставляйте меня в таком состоянии!»
— Интересно, думаешь ли Ты до сих пор о себе как о свободной женщине, — проговорил посетитель.
— Господин? — не поняла я.
— Интересно, думаешь ли Ты до сих пор о себе как о свободной женщине, — повторил он.
— Нет, Господин, — поспешила заверить его я.
— Вот мы сейчас это и проверим, — усмехнулся мужчина.
— Господин?
— Сейчас я открою дверцу твоей клетке, маленькая вуло, — сообщил мне он, — и Ты сможешь взлететь.
— Господин? — пролепетала я. — Ай-и-и!
— Улетай, — приказал он.
— Ай-и-и-и! — закричала я, а потом снова, и снова.
Меня трясло, мой тело выворачивало так, что он, казалось, напрягая все свои силы, едва мог удерживать меня.
Затем он встал, а я осталась обессилено лежать у его ног. Конечно, я была лишённым выбора сосудом его удовольствия, с которым он теперь сделал всё что захотел. Но он, конечно, должен был знать, даже если это ему совершенно неинтересно, что рабыня тоже чувствует, дрожит, вскрикивает и испытывает тысячу восторгов, бывших следствием её условия и ошейника. Безусловно, он подошёл ко мне с добротой и терпением, даже если только из любопытства. Нас могут использовать тысячей способов, причём, зачастую походя, придавая этому значения не больше, чем случайному шлепку. Наши чувства — ничто. С нами может быть сделано всё, что захотят господа. Мы — рабыни.
— Пожалуйста, Господин, останьтесь со мной, ещё хотя бы ненадолго! — попросила я, умоляюще глядя на него.
Я хотела объятий, поцелуев, хотела чувствовать защиту его рук, тепло его тела, лежащего рядом, хотела просто поговорить с ним.
Но мне осталось только с грустью наблюдать, как свет тонкой свечи удаляется по проходу.
Я не могла поверить в то, что было со мной сделано, в то, что я чувствовала, в то, как я изменилась, в мою неконтролируемую реакцию.
— Господин! — крикнула я ему вслед.
Но он ушёл. А я осталась здесь, лежать на циновке, как и положено использованной рабыне.