Какой беспомощной чувствуешь себя, будучи связанной!
Его нога перевернула меня на спину.
— Полтарска, — произнёс он.
Я не поняла того, что он имел в виду, но у меня даже мысли не промелькнуло о том, чтобы как-то прояснить это. Я была предупреждена, что должна держать рот на замке.
Таким как я, насколько я уже успела для себя уяснить, прежде чем открыть рот, нужно сначала получить разрешение.
Мне не хотелось бы, чтобы меня избили плетью, как это произошло с другой девушкой, которая посмела заговорить. Теперь она была молчаливее рыбы. Уверена, больше она открывать рот не посмеет.
Сама я даже представить себе боялась то, что могла бы почувствовать, пройдись плеть подобным образом по моему обнажённому телу. Все мы были раздеты. Я заключила, что таких как мы можно было держать в таком виде. Нас уложили бок обок в четыре линии, так что между рядами получилось три прохода. Можно было подумать, словно мы были для них не людьми, а связанными животными. А ведь мы все были женщинами! Из-за того, что мы лежали, размеры мужчин, их сила и то насколько мы отличались от них, произвели на меня такое впечатление, которого, я думаю, никогда прежде не производили.
Кроме того, мужчины стояли, прохаживались среди нас, а то и переступали прямо через наши тела.
Мы были у них под ногами, в буквальном смысле этого слова.
Меня до крайности удивила одежда этих мужчин. Они были одеты в своего рода туники, а обуты в высокие сандалии, закрывавшие голень спереди, закреплённые на ногах несколькими кожаными ремешками. Волосы некоторых были подвязаны лентами, а двое сжимали в руках плети.
Происходившее было выше моего понимания. Фактически, я знала только то, что, как и другие, была раздета догола и лежала на полу, связанная по рукам и ногам.
Один из странных мужчин двигался среди нас, останавливаясь то перед одной, то перед другой девушкой. В руке у него была смотанная плеть. Подойдя к кому-нибудь, он приседал, поднося плеть к её губам, и требовал: «Поцелуй это и скажи „Ла кейджера“».
Вскоре он добрался и до меня, лежавшей на спине. Я попыталась вытянуть руки из опутавших их верёвок, но всё было бесполезно. Мужчина присел около меня, и тяжёлые, похожие на свернувшуюся змею витки плети приблизились к моему лицу.
— Поцелуй это, — приказал он, — и скажи «Ла кейджера».
Чтобы поцеловать плеть мне пришлось немного приподнять голову.
— Ла кейджера, — повторила я за ним, совершенно не представляя, что это могло означать.
