Моя рабыня, как только мы остановились, тут же опустилась на колени у моёго бедра, и склонила голову, как ей и подобало. Поводок петлями свивал из моего левого кулака.
Тиртай окинул девушку оценивающим взглядом.
— У тебя превосходная рабыня, — констатировал он.
— Она пока ещё не до конца обучена, — пожал я плечами.
— Разные мужчины обучают их по-разному, — заметил мой собеседник.
— Верно, — согласился я.
— Она ведь из таверны, не так ли? — уточнил он.
— Точно, — подтвердил я.
— Похоже, теперь она сильно отличается от самой себя вчерашней, — усмехнулся Тиртай.
— Так и есть, — кивнул я.
— Как насчёт нескольких, таких как она, или даже лучше? — поинтересовался он.
— Почему нет, — пожал я плечами.
Кто-то рассматривает богатство через призму дисков с оттиском тарна, другие считают в кайилах или босках, а некоторые мужчины предпочитают смотреть на это с точки зрения количества рабынь.
— Я послал двоих парней, чтобы нанять тебя на работу, — сказал Тиртай, — но они провалили свою миссию.
— Да что Ты говоришь? — делано удивился я.
— Представляешь, на них напали в темноте, — продолжил он, — избили, и ограбили. Они утверждают, что их противников было не меньше дюжины.
— В темноте, должно быть, было трудно определить количество нападавших, — усмехнулся я.
— Но много, — сказал мой собеседник.
— Очень интересно, — кивнул я.
— Я предлагал тебе золотой статерий, — напомнил Тиртай.
— Но я не нанимаюсь меньше чем за два, — заявил я.
— Отлично, — расплылся он в довольной улыбке и выудил из своего кошелька два золотых статерия и, один за другим, вложил их в мою ладонь.
— Что происходит на севере? — поинтересовался я, убирая монеты в кошелёк. — Куда мы направляемся?
Он уставился на меня пристальным взглядом. Его глаза странным образом напомнили мне глаза змеи.
— Прошу прощения, — тут же пошёл я на попятный.
— Добро пожаловать на борт, — усмехнулся Тиртай.
Путешествие на север, начатое, как мне объяснили в Брундизиуме, заняло несколько дней, и для нас, большую часть времени проведших под палубой, в трюме судна, в темноте, в спёртом воздухе и на влажном песке, неспособных даже стоять вертикально, стало непередаваемо жутким воспоминанием. Нас было семнадцать, скованных друг с дружкой за шеи тяжёлой цепью. Мы в отчаянии ждали тех моментов, когда люк откроется, и нам разрешат подняться по трапу и выйти на открытую палубу.
Наш корабль был не единственным. По корме мы видели ещё одно судно. Помимо моряков на палубе присутствовали несколько солдат. Мы были слишком маленькими и слабыми, чтобы нас посадили за большие вёсла, которыми орудовали могучие гребцы, ритм которым задавался с помощью барабана. Впрочем, в основном судно двигалось под парусом. Несколько раз на ночь корабль причаливал, и матросы с солдатами вытаскивали его на берег, чтобы выспаться, приготовить еду, и, я так предполагаю, поохотиться, запастись водой и так далее. Нас всё это время держали в трюме. Несомненно, ночью выставлялись часовые. В случае тревоги, судно могло оказаться на плаву в течение считанных инов. Я это знаю точно, потому что пару раз капитан устроил тренировку. Каждый мужчина на корабле должен знать своё место и свои обязанности. Возможно, именно по причине возможности тревоги и срочного оставления берега нас и не выпускали из трюма. Разумеется, учитывая цепь, у нас не было никакой возможности убежать. Но даже если предположить, что мы всё-таки смогли бы убежать, то что нас ждало на пустынном берегу, кроме голода и зубов хищников. Я слышала, что в некоторых местах, где-то дальше на юге, есть женщины, живущие в лесах, которые не принадлежат мужчинам. Они — свободные женщины и ненавидят нас, поскольку мы-то как раз принадлежим мужчинам. Если им в руки попадаются такие как я, то они сначала избивают их, а потом продают. Но если ловят их самих, то, как говорят, они тоже быстро узнают, что принадлежат мужчинам. Очевидно, на них имеется хороший спрос.