Работу Сергею Гегечкори доверили ответственную. Но статус человека без диплома и без научной степени находился в вопиющем противоречии с реальностью. Чтобы хоть каким-то образом восстановить диплом, Сергей был готов подтвердить его — вторично сдать экзамены, экстерном. Эта идея вызвала раздражение, но «корочки» ему вернули.
Без научной степени тоже было неуютно, и Сергей понял: придется все проходить по второму кругу. Для начала защитил кандидатскую. Об этом узнал академик Александр Минц и, не ставя Сергея в известность, стал хлопотать о возвращении ему докторского звания. Правда, усилия академика оказались безуспешны.
После Свердловска, когда это стало возможным, он переехал с матерью в Киев. Марфа осталась в Москве. Много лет Сергей Гегечкори работал главным конструктором научно-исследовательского института «Комета», позже стал его директором.
В 1996 году он согласился встретиться со мной и рассказать о тех обстоятельствах жизни, которые обойдены в его книге молчанием.
Жил Серго Лаврентьевич в большой, перестроенной на современный лад квартире с сыном Сергеем и его женой. Имя сыну дали в честь отца, когда тот сидел в тюрьме, и неизвестно было — выйдет ли он оттуда живым.
В кабинете Сергея Алексеевича обращают на себя внимание написанные маслом портреты матери и бабушки Марты. Мать, Нина Теймуразовна, красива на портрете так же, как и на фотографиях. Только — светла и беззаботна, какой я не видела ее ни на одной фотографии. На каждом снимке какой-то прищур, точно с усилием смотрит в объектив.
Лицо Марты Берия бледно, замкнуто и сурово. Лицо доброго человека, который задумался о чем-то тяжком. Рука так и тянется написать что-нибудь вроде: это лицо женщины, которая прокляла свое лоно, выносившее чудовище. Но мне ничего не известно о том, как относилась Марта Берия к деятельности сына. Быть может, гордилась своим мальчиком, который из бедной семьи, из тихого мингрельского села Мехреули, затерянного в горах далекой Грузии, дошел до Москвы и стал в ней далеко не последним человеком.
После ареста Лаврентия Берия с его родственниками поступили в его же традициях — все были высланы, кто в Сибирь, в Красноярский край, кто в Среднюю Азию, в Казахстан. «Повезло» только двум старухам — матерям Лаврентия и его жены. Их, восьмидесятилетних, выкинули из квартир и отправили в дом престарелых, далеко от Тбилиси.
Когда стало возможно, Нина Теймуразовна из Свердловска поехала в Грузию навестить родню. Своей матери она уже не застала в живых, а бабушке Марте было отмерено жить еще два месяца. Она ослепла, но когда невестка вошла в комнату, по руке ее сразу определила: