На полу лежал превосходный темно-красный ковер, тот самый, сработанный афганской мастерицей. На стене, противоположной лоджии, растянулась огромная шкура ярко-полосатого бенгальского тигра, каких, говорят, сейчас осталось всего несколько десятков на Земле. И морда с устрашающе оскаленными зубами, и мех сохранились великолепно — как живые. Под широкой лапой с изогнутыми крючьями когтей на куске сукна по-английски вышито: «Застрелен…» и имя удачливого охотника.
Вслед за нами в комнату вошел старший сын Веры Николаевны, Андрей, заехавший случайно.
— Мама, знаешь, что я сейчас вспомнил! — сказал он, взглянув на полосатого «бенгальца». — Шкура лежит у нас на даче на траве, а я ее ужасно боюсь… Мне года четыре тогда было. А потом ничего, «запрягал» ее, как лошадь, и на ней скакал.
Андрей, внук председателя Совета Министров Булганина, мирно почившего, и адмирала Кузнецова, расстрелянного советской властью, занимается бизнесом и интересуется биографиями дедушек. Проведя некоторые разыскания, вычертил фамильное генеалогическое дерево, изучает прошлое своей семьи.
В нашей стране, где непредсказуемо даже прошлое, такое занятие — для отважных…
Вера Булганина жила в доме на улице Грановского, где чужаков не было. Только наше время открыло двери в дома советской элиты «денежным мешкам». В цековский дом, рядом с Белорусским вокзалом, где жили Ельцины (по соседству с Зюгановыми), вселился коммерсант. До перестройки о таком смешении высших и средних слоев не могло быть и речи. В элитных домах жили только свои!
Что же до знаменитого Дома на набережной, то он уже почти полностью оккупирован людьми с толстыми кошельками.
««Новые русские» появились в России не сегодня. Они были всегда. Подпольные зубные врачи, гинекологи, цеховики… В среде кремлевских детей первыми легальными богачами по-советски стали Галина и Юрий Брежневы, дети «дорогого Леонида Ильича» Брежнева.
Они-то могли сказать:
— В Кремле еще как можно жить!
Галина и Юрий Брежневы обитали в отличном «цековском» доме на Спиридоновке (бывшая ул. Алексея Толстого). Сестра на пятом этаже, брат на третьем. Родственники подолгу не разговаривали друг с другом. Молчание прерывалось лишь для того, чтобы продолжить бесконечный теоретический спор: кто из них двоих нанес больший урон фамильной чести Брежневых? Бурная ли, непредсказуемая Галина, о страсти которой «к высоким брюнетам и крупным бриллиантам» не судачил в Москве только ленивый? Или державшийся всегда в тени отца и сестры Юрий, которому, говорят, идеально подходит поговорка «в тихом омуте черти водятся»?