Возможно, причина, как рассказывают, была в том, что эта женщина сама не знала в детстве материнской ласки. Будто бы будущий боевой маршал юным парубком влюбился в красавицу-турчанку, она-то Катю и родила. Поначалу не могла на девочку наглядеться, пела ей на своем языке. А однажды исчезла с каким-то красавчиком, больше ее не видели. Екатерина и сама была похожа на турчанку.
«Привез он Катю… Красивая она была, ничего не скажешь, только странная… сидит на кровати с ребенком (сын Екатерины и Василия, тоже Василий. — Авт.) на руках и ничего не замечает, распустив свои черные волосы, похожая на гоголевских колдуний». Такой описывала Екатерину Тимошенко Светлана Аллилуева.
«Колдунья» запрещала прислуге кормить Сашу и Надю без ее ведома, и ребятишки могли по три-четыре дня сидеть голодными.
Как-то раз, превозмогая страх, вылезли малыши ночью из окна и прокрались к дальнему флигелю, где, они знали, было овощехранилище. Что смогли нащупать в темноте, трясясь от страха, то и схватили и помчались к себе в комнату. Как назло, под руки подвернулось самое невкусное — свекла. Чтобы не делать лишнего шума, решили ее не мыть и сгрызли в полной темноте вместе с приставшей к ней грязью. Внуки Генералиссимуса, перед которым трепетали миллионы!
…Капитолина увидела их в 1949-м году. Саше — 8 лет, Наде — на два года меньше. Дети стояли перед отцом и незнакомой женщиной грязные, в потрепанной, не по росту одежонке. Девочка — в самых настоящих солдатских сапогах, только маленького размера.
У Капитолины закололо сердце.
— Почему ребята не с матерью? — спросила она с ужасом.
Василий ответил тоном, пресекающим дальнейшие расспросы:
— Я их отобрал, она это заслужила. Заменишь им мать?
Она не смогла сказать «нет».
После этого были три месяца счастья, годы испытаний и… И все равно она ничего не хотела бы в своей жизни изменить.
В Василии ощущалось то, что Хемингуэй называл «запахом зверя» — грубая, победительная мужская сила. Но когда он терял контроль над собой, то превращался просто в зверя. Жестокий, неуверенный в себе, изломанный… Но никто, кроме близких, не знал, каким он мог быть нежным.
Капитолина Георгиевна говорит — Василий был художник. Она никогда, например, не умела выбирать себе наряды. Что ни купит — то не по фигуре, то не к лицу. После войны на прилавках магазинов лежала только пыль в изобилии. Но в спецмагазинах, куда Капа теперь получила доступ, торжествовал коммунизм. Она чувствовала себя там не в своей тарелке. И чтобы лишний раз не появляться в элитном магазине, накупала отрезов ткани, на сколько хватало денег.