Третьим инженером был Роберт Евгеньевич Быков. Он, как и Гамбург, занимался камерами на видиконах. Это был хорошо образованный, умный инженер. Он был аспирантом и работал над диссертацией. Его исследования были безусловно полезны для группы. В этом отношении Быкова не в чем было упрекнуть. Но между ним и остальными инженерами была какая-то невидимая стена отчуждения. На уровне подсознания чувствовалось, что ему глубоко безразличны мы сами и наши дела. У него была одна цель: написать диссертацию, а всё остальное его не интересовало. Став кандидатом технических наук, он перешёл на работу в Ленинградский электротехнический институт, спустя некоторое время защитил докторскую диссертацию, стал профессором, заведующим кафедрой. Карьера состоялась. В этом, вроде бы, нет ничего предосудительного. Но… Я не хотел бы быть с ним в одном танковом экипаже.
Мой друг, Владимир Владимирович Арбузов, позднее со смехом рассказал мне забавную историю. В Лондоне была промышленная выставка. На ней была представлена и аппаратура ВНИИТ'а. В качестве гидов на выставку была направлена группа инженеров, в числе которых были Арбузов и Быков. Как-то раз, в свободное от работы время, они пошли побродить по Лондону. Возникла идея посетить какой-то музей, но они не знали, как найти его. Увидев стоящего на перекрёстке полицейского, Арбузов направился к нему, сказав Быкову, чтобы тот подождал его на тротуаре. Когда Арбузов вернулся, узнав, как проехать к музею, Быкова на месте не оказалось. С трудом Арбузов отыскал его — он прятался за углом одного из домов. На вопрос, зачем он это делал, Быков ответил: «Я не хотел, чтобы меня арестовали вместе с тобой». Увидев изумление Арбузова, он добавил: «Если бы тебя арестовали, я сообщил бы об этом в посольство». В этой истории весь Быков.
Пора рассказать и о моём начальнике, Симоне Борисовиче Гуревиче. Между собой мы называли его Сёмой. Это был полноватый брюнет с толстыми губами и приветливо улыбающимся лицом с румянцем на щеках. У него вместо одной ступни был протез, который поскрипывал при ходьбе. Это не мешало ему зимой ходить на обычных лыжах, а летом кататься на водных. Характер у него был мягкий, невозможно было представить его ругающим кого-то. А когда его обижали, он только краснел и посапывал носом. Он относился к категории начальников, про которых говорят: «сам живёт и людям жить даёт». При таком характере начальника, группа, казалось бы, должна была стать прибежищем лодырей. Однако почему-то получалось так, что никого не надо было «погонять». Все были сами заинтересованы в работе. Начальник знакомился с результатами и давал новые задания. Симон Борисович работал над монографией по телевизионным передающим трубкам и надеялся, что эта книга будет принята Высшей аттестационной комиссией в качестве его докторской диссертации.