Настойчивым розыскникам я объяснила, что в моих выводах будет написано, что смерть такого-то могла наступить за четыре – двадцать четыре часа до фиксации трупных изменений на месте происшествия, а без бумажки я взяла на себя смелость и высказала свои ощущения после чтения протокола и вскрытия трупа, что смерть, скорее всего, наступила за двадцать часов до осмотра, то есть вскоре после возвращения потерпевшего домой. Записи с камер отсмотрели в итоге все, среди соседей нашли-таки мальчика, который слышал хлопки в указанное время, а вот убийцу так и не поймали: попал он к убитому в квартиру не через дверь, в подъезд не заходил, по крайней мере, камеры его не зафиксировали.
В суды я ходила очень редко: один раз по поводу убитой женщины, которая пролежала в квартире месяц, второй – из-за адвокатов, сразу трех. После заседания судья шепнула мне, что раньше их было пять, а сейчас денег у подсудимого не хватает, слушанья тянулись уже год. По инициативе защиты была проведена комиссионная экспертиза, потом еще две независимых. Комиссионная экспертиза проводится в соответствующем отделе Бюро судебно-медицинской экспертизы группой экспертов с привлечением по необходимости врачей других специальностей. Выводы пишутся общие, под ними подписываются все участники, в случаях разногласий каждый эксперт формулирует свои отдельные выводы, но до такой сложной для следствия и суда ситуации стараются, конечно, не доводить. Независимых экспертов привлекают обвиняемые, защитники. Работают независимые эксперты в частных конторах или сами по себе, за свои услуги берут много денег и либо пишут то, что устраивает заказчика, притягивая за уши данные, раскапывая дополнительные сведения из малоизвестной литературы, либо стараются развалить первичное экспертное заключение, заставить суд усомниться в его правдивости. Чаще на всякий случай делают и то и другое.
По трупным пятнам выходило, что смерть наступила за два – четыре, максимум шесть часов до осмотра, по окоченению – за двенадцать – двадцать четыре часа. По отсутствию валика и вмятины давность смерти более одиннадцати часов. Звонили мне тогда с одним вопросом – когда?
Как-то в январе я вскрывала женщину, А.И., семидесяти четырех лет. А.И. обнаружена в подъезде девятиэтажного дома, на площадке девятого этажа около мусоропровода, в домашней одежде и тапочках. На шее несколько разнонаправленных, взаимопересекающихся тонких странгуляционных полос. Переломы хрящей гортани, резко выраженная острая эмфизема – вздутие – легких, то есть все признаки механической асфиксии, удавления петлей. С причиной смерти вопросов не возникло ни у кого, ни у независимых экспертов, ни у отдела комиссионных экспертиз. У следователя и прокурора не было вопросов и с обвиняемым, а вот сам обвиняемый никак не соглашался с обвинениями.