Неверие в экспертные слова может завести нас очень далеко. Например, задумаемся в очередной раз, а от того ли трупа фотографии? В фотошопе можно нарисовать любой номер, закрасить что хочешь. И пока судебная, но не медицинская, а криминалистическая экспертиза установит, что с фотографиями производили всякие манипуляции, нужный эффект будет достигнут. Да и будут ли разбираться с фотографиями? Для этого нужно постановление следователя, то есть возбуждение дела, что, как вы понимаете, история на другом уровне.
Подлог цифровых фотографий и недоверие словам эксперта может завести еще дальше. Давайте сделаем, например, индивидуальные экспертные гистологические архивы, откуда в нужный момент можно доставать фрагменты органов с требующейся патологией или необходимой тканевой реакцией на повреждения. Вот попалась нам сегодня острая коронарная смерть с во-о-о-о-т таким вот длинным тромбом – прекрасная причина смерти, которая устраивает и начальство, и Департамент здравоохранения, – нарежем того тромба побольше, в следующий раз пригодится. О, а вот здесь у нас больной с черепно-мозговой травмой, пролежал в больнице неделю – прекрасно! То, что нужно! Нарежем мягких тканей для маркировок из зоны повреждений про запас, а в какой-нибудь следующий раз у нас будет требуемая давность травмы. И такие рационализаторские предложения можно продолжать и выдумывать на ходу. Можно, например, хранить кровь с нужными результатами химического исследования.
Как восстанавливать презумпцию доверия экспертам, я не знаю. Я не понимаю, куда и почему она пропала. Неужели те самые молодые, натасканные на приказах, распоряжениях, бесконечных фотографиях, в своих текстах пишут какие-то неправильные слова, не соответствующие их же изображениям? Не знаю и не берусь судить. Знаю дикие истории, была свидетелем использования фотографий в извращенных целях.
Фотографии отнимают много времени: на препаровочном столике нужно освободить место, протереть его от крови и всяческих выделений, подложить чистую сухую белую ветошь, промокнуть нужный для фотографии орган, чтобы в процессе на ветоши не расплывались безобразные кровавые пятна.
Молодые эксперты, воспитанные на принципах работы в правовом поле, поклонения санэпидрежиму и всевозможным приказам (мои слова не означают, что санэпидрежим, правовое поле и законы и приказы суть мировое зло, я выступаю за ответственное отношение и осмысленное использование), ощущают себя вершителями судеб, судьями и палачами. Проявляется это в детском желании прищучить всех врачей, понаставить расхождений и строго всем указать, что лечить не умеют. Даже не то что лечить не умеют, а что не умеют составлять рубрифицированные диагнозы, как требуют того ВОЗ, МКБ-10 (Международная классификация болезней десятого пересмотра, утвержденная Всемирной организацией здравоохранения) и наши отечественные правила формулировки. Эти всезнающие эксперты (году на втором работы, по себе помню, приходит четкое понимание, что ты абсолютно все знаешь и можешь) как раз делают очень много снимков, маркируют их, а потом – кусочки органов соответственно снимкам и направляют на гистологию. Проделывают такое, например, с туберкулезом и до хрипоты потом бодаются с тубдиспансером.