— Очень болят ноги. Так и должно быть?
— Да, значит, не отморозила, — это он так успокаивает. А я от ужаса выпучиваю глаза, понимая, что могла остаться без ног.
— Вижу, приходишь в себя, но доктору бы я тебя показал. Давай дальше сама, а я за руль. Если моя машина тоже сдохнет, вот будет номер. Правда, бак я заправил перед поездкой полностью, в отличие от… — делает паузу и смотрит на меня вопросительно. А он симпатичный, и я тут же начинаю смущаться. Смотрю — рядом лежит мой лифчик. Тянусь за ним, а потом стыдливо прячу за спиной.
— В отличие от Яны.
— Роман. Приятно познакомиться, Снегурочка-Яна. Нужно было срочно снять ледяную одежду, нельзя было терять ни секунды, — улыбается, и я снова смущаюсь. Кольца на пальце у него нет. Боже, зачем я об этом думаю?! Ага, самый важный на данный момент вопрос.
Он перелезает на переднее сиденье, вглядывается в замерзшее лобовое стекло. Машина трогается.
Через некоторое время до меня доходит, что раз я в его ботинках, то он, наверное, босиком.
— Спасибо, мне уже полегче, — возвращаю мужчине обувь, размер сорок пятый, не меньше. Сама же поджимаю ноги и кутаюсь еще плотнее в одеяло. В машине тепло, едва уловимо пахнет пластиком. Его одежда, конечно, огромная, но пока я готова расстаться только с ботинками. Зубы продолжают отбивать веселую чечетку. И тем не менее я чувствую себя практически счастливой. Живой! Я в безопасности, хотя допускаю, что радоваться пока рановато — все же я в автомобиле с незнакомцем, а снаружи темнеет катастрофически быстро. Окончательно успокоюсь, только когда доберусь до дома или, по крайней мере, заряжу телефон и дозвонюсь до отца.
— Пожалуйста, — он переобувается, сделав короткую остановку. Периодически поглядывает на меня через зеркало — боится, что грохнусь в обморок? Хмурится: либо недоволен чем-то, либо беспокоится. Это приятно. Совершенно чужой человек за меня волнуется, в отличие от Кирилла.
— Спасибо, что не проехали мимо, как предыдущие две машины, — говорю я, сжимая ладони вместе. — Знаете, я же вам жизнью обязана, — и на эмоциях продолжаю: — Я теперь ваша должница, Роман.
— Ага, — соглашается, — я подумаю, чем можно расплатиться.
Не могу этого видеть, но почему-то уверена, что он закатывает глаза.
Минут через сорок машина почему-то начинает сбрасывать скорость, пока окончательно не останавливается в кармане. Я напрягаюсь, больше всего на свете боясь услышать что-то типа: «Мы сломались!». Этого еще не хватало.
Роман оборачивается, включает свет, и я успеваю получше рассмотреть его лицо: определенно точно передо мной не Кирилл. Видимо, я уже начала впадать в бред, раз перепутала. Молодой мужчина, может, лет на пять-семь старше меня, симпатичный, мужественный, волосы коротко острижены, лицо гладко выбрито, а на щеке, слева от крыла носа — небольшая родинка. Выражение лица у Романа суровое, недовольное. Темные брови все еще нахмурены, губы плотно сжаты, он впивается взглядом в мои глаза, будто по зрачкам пытается оценить, насколько я в адеквате. Становится неуютно. Почему мы не едем дальше? И тут вдруг ни с того ни с сего он начинает меня отчитывать, будто имеет на это право: