— Я могу рассчитывать на вас, Дмитрий Прокофьевич? — спросил я. — Мне нужен тот, кто будет представлять мои интересы во время раздела наследства. Разумеется, я заплачу за ваши услуги.
— А вот с наследством могут возникнуть проблемы, — ответил вместо секретаря Валера. — Тебя хотят изгнать из рода.
— Почему-то я предполагал такой исход… — хмыкнул я. — И когда?
— Данный вопрос обсуждается, — сказал Дмитрий Прокофьевич. — К сожалению, подробностей не знаю. Этим занимается совет, и меня в курс дела не ставят.
— Тоже ничего не знаю, — добавил Валера. — Мне сообщили об этом, когда я твои вещи забирал. От всех неугодных избавляются. Отца подвинули, Колю подвинули, с тобой тоже видишь, как обошлись.
— Если меня изгонят, то я лишусь всего наследства? — спросил я.
— Вы полностью лишитесь акций родовых компаний, — ответил Дмитрий Прокофьевич. — Долю личного имущества Эдуарда Михайловича вы унаследуете в любом случае.
— Что ж, значит, не всё так плохо.
— Есть небольшая проблема. Если вы выйдете из семьи, родовая кредитная организация поднимет ставку по вашему займу с двух с половиной процентов до семи целых восьми десятых процентов, как стороннему лицу. В этом случае ваших активов не хватит, чтобы покрыть расходы.
А вот это уже паршиво. Даже остаться без всего лучше, чем обрасти долгами, которые не можешь выплатить. Теперь моё участие в проекте Белозёрских под большим вопросом. Триста пятьдесят миллионов просто неоткуда взять. Остаётся лишь «Стармаш» и некоторые зарубежные активы. Но за долги их изымут, и я в любом случае останусь с пустыми руками. И это при хорошем раскладе.
— На каком основании меня хотят изгнать? — спросил я.
— В уставе есть такой пункт, как «неподобающее поведение, порочащее честь и достоинство рода», — объяснил Дмитрий Прокофьевич. — Скорее всего, апеллировать будут именно к нему.
— А конкретнее? Когда именно я себя вёл неподобающе? Я же могу оспорить заключение в более высоких инстанциях?
— Род считает, что ты сотрудничаешь с УВР, — сказал Валера, — а формальный повод придумают. У нас Афанасий Павлович — голова, юрист с большим стажем. Он сочинит такое, что и не отвертишься. А мне, честно говоря, тоже интересен вопрос: можно ли тебе доверять?
Я пожал плечами:
— А я этого и не требую. Если род меня пошлёт, то и вы мне на хер не сдались.
— Да погоди, не пори горячку. Ещё ничего не решено, и я постараюсь помочь. Только мне надо знать, на кого ты работаешь.
— Ни на кого.
— Что-то не верится, что ты в одиночку сбежал из-под стражи и самостоятельно добрался до Москвы. Тебе кто-то помогает. Я и Дмитрий Прокофьевич очень хотим выручить тебя, но мы должны быть уверены, что ты не подставишь семью. Твоё отсутствие во время облавы выглядело весьма подозрительно. Теперь — побег. Что нам думать?