Да и вообще гдѣ грань между «преступнымъ» и «непреступнымъ» міромъ?
Вѣдь чуть ли не въ каждомъ человѣкѣ дремлетъ зародышъ «преступника» въ томъ или другомъ направленіи. Всѣ мы кандидаты въ «преступники» in potentia, конечно, при извѣстныхъ условіяхъ и при подходящихъ обстоятельствахъ.
Съ одной стороны «преступленія» «блатныхъ», съ другой же стороны не считаемые вовсе преступленіями массовыя убійства, погромы, безконечныя истребленія цѣлыхъ психическихъ міровъ, массовые грабежи и разбои, грандіозныя хищенія, властные поджоги и истребленія имущества, властныя насилія, сѣченія и прочія надругательства! На которую же сторону склоняются вѣсы нашей «этики»?
Не забудемъ тоже, что многіе люди уже по своему рожденію, за одно свое происхожденіе числятся въ преступникахъ. Въ Венгріи преступникомъ является каждый не-мадьяръ, въ Пруссіи — каждый полякъ, въ Россіи — каждый «инородецъ». А ужъ объ евреяхъ и говорить нечего. Преступленіемъ считается говорить на извѣстномъ языкѣ, пользоваться извѣстнымъ алфавитомъ, исповѣдывать извѣстную вѣру, придерживаться извѣстнаго міровоззрѣнія или же извѣстныхъ политическихъ взглядовъ, принадлежать къ извѣстной партіи и т. д. А если такъ, то кто же изъ насъ не «преступникъ»?
Женщины за то только, что родились женщинами, наказываются лишеніемъ правъ. Всѣ онѣ — преступницы.
Вотъ нѣсколько конкретныхъ этическихъ задачъ, возникающихъ при знакомленіи съ «блатною музыкой»:
При словахъ «Блокъ», «Примочка», «Лиса» спрашиваешь: «кто большій преступникъ? кто кого перещеголялъ жестокостью и „звѣрствомъ“?» При словѣ же «Ясакъ» естественно спросить: «Кто преступникъ»?
Итакъ, послѣ невеселыхъ сопоставленій и размышленій приходимъ къ ещо менѣе утѣшительному выводу:
Какъ по ходячей «благонамѣренной» этикѣ, такъ и по этикѣ «блатныхъ» людей тотъ преступникъ, кто находится въ сферѣ досягаемости и наказуемости. Кто же пользуется недосягаемостью и ненаказуемостью, тому, не смотря на всѣ его дѣянія, не приходится состоять въ преступникахъ.
Этическое мировоззрѣніе «благонамѣренныхъ» «защитниковъ господствующаго общественнаго и государственнаго строя» выступаетъ въ «блатномъ» мірѣ безъ всякихъ оболочекъ, безъ всякихъ прикрасъ; оно тамъ окончательно развѣнчано и доведено до абсурда.
* * *
Предлежащій словарь «блатной музыки» составленъ по матеріаламъ, собраннымъ путемъ непосредственнаго наблюденія въ различныхъ тюрьмахъ Россіи.
Само собою разумѣется, что этотъ словарь далеко не исчерпываетъ всѣхъ частностей «блатной музыки». Его можно бы прежде всего пополнить хотя бы выраженіями, почерпнутыми изъ приложеній, т. е. изъ «острожныхъ пѣсенъ» (стр. 84–100) и изъ «острожныхъ пословицъ, поговорокъ и присказокъ» (стр.73–80). Вѣдь лингвистическая «блатность» сказывается не только въ отдѣльныхъ словахъ, которымъ присвоено своеобразное значеніе, но тоже въ особенныхъ, необыкновенныхъ сочетаніяхъ словъ съ присвоенными имъ своеобразными ассоціаціями.