.
Критики и руководители «Перевала» во главе с А. Воронским также высоко оценили произведение пролетарского писателя. Это те самые перевальцы, с которыми рапповцы, в том числе и Фадеев, вели и будут вести отчаянную борьбу вплоть до 1932 года; это те перевальцы, которые «не признавали» пролетарской литературы, были «буржуазными перерожденцами», «ликвидаторами», «капитулянтами», «оппортунистами». И вот перевальцы Д. Горбов, А. Лежнев, В. Правдухин в своих статьях дали, может быть, лучший анализ романа, а их руководитель А. Воронский (уже после того, как был снят с занимаемых постов) во втором томе «Литературных портретов» в статье «А. Фадеев» заявил: «Этот роман написан молодым, одаренным пролетарским писателем и совсем не по обычному трафарету, по какому сочиняются и пишутся многими пролетарскими писателями десятки и сотни повестей и романов. И чем решительнее пролетарская литература пойдет по этому новому для нее пути, тем скорее она завоюет себе «гегемонию» органическими, а не механическими средствами»[184].
Известно, что глава лефовцев В. Маяковский уважал Фадеева и, когда в 1929 году решил вступить в РАПП, прежде всего хотел посоветоваться с автором «Разгрома», высоко им оцененного. К. Зелинский, руководитель Центра конструктивистов, и в те годы и впоследствии был и остался одним из видных исследователей творчества Фадеева.
А. М. Горький начиная с 1927 года в письмах к друзьям и соратникам спрашивает, читали ли они «Разгром» Фадеева, и настаивает, чтобы обязательно прочитали. В письме А. Н. Тихонову от 1 августа 1927 года он советует: «Мне кажется, что следовало бы возможно больше привлекать молодежи; например, Фадеев, автор «Разгрома», человек несомненно талантливый»[185]. (А. Н. Тихонов являлся тогда ответственным секретарем издательства «Круг».)
Так всеми был признан автор «Разгрома».
А в это время Саша Фадеев, как называли писателя товарищи, женившись и переехав в Москву, жил вдали от московских шумных улиц, на тихом 5-м Лучевом просеке в Сокольниках. В те годы Сокольники были глухим Подмосковьем, ездить туда было далеко и неудобно, как и жить в жалком одноэтажном домике, в котором Фадеев занимал одну комнату.
Зато работать никто не мешал. Один из тех, кто помог А. Фадееву войти в литературу, а затем и стал другом писателя на долгие годы, Ю. Либединский вспоминал: «Получив эту комнату, Саша тут же вызвал с Дальнего Востока свою мать, Антонину Владимировну, потом сестру Татьяну Александровну с маленькой дочкой. Саша и до того много рассказывал о своей семье и особенно о матери. Он нежно любил ее, гордился ею. И правда, Антонина Владимировна Фадеева была человек замечательный, она принадлежала к той революционной части демократической интеллигенции, которая, выйдя из народа, сохраняла с ним постоянную связь. В дореволюционном обществе ей приходилось отстаивать свою независимость и достоинство от произвола и самодурства царского начальства на селе, сталкиваться с кулаками и их подголосками.