Я им говорил много раз, что они ошибаются, но они не верили. Точно так же они почему-то считали, что Entente-а не допустит никакого украинского вопроса: «Придет Entente-а и все сметет», – был их обычный аргумент.
На этом заседании, видя, что таким путем дело может еще действительно надолго затянуться, я приказал министру земледелия объявить, что прения закончены, и перейти к голосованию. Но судьба не привела меня к разрешению столь острого и важного вопроса в народной жизни.
Через несколько дней после начала заключительных заседаний – я был свержен. Горват и его единомышленники должны были ликовать. Впрочем, теперь, при создавшихся обстоятельствах, – не знаю. Я с тех пор никого из них не видел. Но в общем они, со своей точки зрения, были правы.
Никогда еще аграрный вопрос не был так близок к своему разумному разрешению, как в ноябре 1918 года на Украине.
Сменившая меня Директория, гоняющаяся за дешевыми лаврами, подделываясь под желание толпы, обещала всю землю неимущим. Из этого ничего, кроме анархии и окончательного разорения страны, не выйдет. Что будет впереди, мы не знаем. Если прийдет реакция, что возможно, Горват прав.
Что касается вопроса промышленности, то моей заветной мечтой было всячески способствовать ее развитию. Только развитие на Украине промышленности в связи с той аграрной реформой, о которой я говорил выше, способны были водворить порядок в народных массах, требующих права на лучшую жизнь. Я считал, что всякое содействие привлечению отечественных капиталов для развития этой отрасли государства необходимо.
Это был заколдованный круг. С одной стороны, только промышленность могла бы реально помочь нашему беднейшему населению улучшить свой быт, и до этого трудно ждать прочного порядка, с другой – промышленность может начать только лишь тогда серьезно развиваться, когда в стране существуют хотя бы примитивные формы личной и имущественной безопасности, симптомы которой начали только проявляться.
На Украине есть еще одно существенное затруднение, состоящее в том, что украинец по своей природе, по традициям, совершенно не склонен идти на фабрику, на завод. Во всех существующих серьезных промышленностях рабочий народ преимущественно пришлый. И пройдет еще много лет, прежде нежели на Украине выработается рабочий класс из своего народа. Помню, что я глазам своим не верил, когда министр труда представил мне сведения о числе рабочих, кроме временно пришлого элемента, по различным категориям. Я теперь боюсь точно назвать цифру, но могу с уверенностью сказать, что она была менее полмиллиона на всю Украину. На всех шахтах и железнодорожных заводах преимущественно великороссы, являющиеся с севера. Мы поощряли капиталистов и промышленность севера перенести свою деятельность на юг. Они серьезно увлекались этим делом. Украина казалась им обетованной землей, на которой промышленность могла бы свободно развиться. С нашей стороны, мы всячески шли навстречу этим стремлениям. При старом режиме не только не были приняты меры, содействующие развитию промышленности на Украине, но, наоборот, все делалось, главным образом, с расчетом поддерживать исключительно промышленные районы Москвы в ущерб Украине.