А как это называется, а?
Задачка.
Еще через какое-то - непродолжительное – время – у Ростислава созрела уже не новая мысль – а целая обида. Что, для тебя, Полечка, это вот так? Так мало? Не-мно-жко?
А для него самого?
Задачка.
Ведь он именно так сам всегда к девушкам и относился. Немножко секса (нет, ради справедливости – не то, чтобы немножко, а даже иногда наоборот), немножко разговоров – чтобы до постели довести, в основном. А теперь его самого так.
Ой, как это… неприятно, оказывается.
Нет, не может быть, чтобы она именно так…И готова в любой момент скинуть все: их встречи, ночи, разговоры – легко скинуть, как пылинку с плеча пиджака. И не задумываясь, не оглядываясь, уйти дальше, вперед. Без сожалений.
Нет, не может быть. Но все же…
И тут же захотелось узнать про Багринского. И вытрясти правду про федерального судью Терентьева. И спросить в лоб: что она чувствует по отношению к нему, Ростиславу?
Чувствует? Зашибись. И как мы дошли до жизни такой? До чувств-с.
Но желание получить хоть какую-то информацию никуда не делось.
* * *
- Соскучилась по мне?
- Ужасно соскучилась! – с придыханием мурлыкнула Чешко в трубку. – Соскучилась-соскучилась!
А у него от этих слов, от этого сладкого медоточивого голоса загорчило внутри. Сколько раз он точно таким же тоном, с точно таким же придыханием что-то говорил трубку, параллельно пролистывая страницы контракта или прокручивая нормативные документы на экране? Голова в работе, а язык что-то там сам лопочет очередной развесившей уши дурочке. А теперь что же? В роли дурочки – он сам?!
- Как ты относишься к культурной программе? – вышло резковато – и сменой темы, и голосом.
- Культурная программа – это догги-стайл или наездница?
Ростислав про себя, но от всей души выругался. Это не женщина. Это… это…
- Это театр.
- Ого, - изумление только в словах, не в интонации. – И что дают? Эммануэль?
Ракета совершенно не владел информацией о текущем репертуаре столичных театров, но с одним именем ошибиться было невозможно.
- Чехова.
- В Москву, в Москву, в Москву?
- Типа того.
- Когда?
- Послезавтра.
Даже спорить не стала.
* * *
Ни черта он не понимает в Чехове – все усилия маменьки пропали втуне. За действием на сцене следил вполглаза, сидящая рядом девушка интересовала гораздо больше.
Куколка. Конфетка. Темные локоны и аккуратный нос. Глаза огромные, с интересом и даже восторгом смотрят на сцену. Да что там такого? Ну, знаменитости, ну, Чехов.
Что у тебя в голове, Полина Алексеевна? Что там творится в твоей умненькой хорошенькой головке, когда ты мурлыкаешь мне, что соскучилась, когда шепчешь мне это свое «л-л-л» после. О чем думала, когда пришла тогда, в одном плаще на голое тело? Зачем ты это сделала? А сейчас у нас что?