— Скажите, пожалуйста, — она выбрала самую авторитетную на вид сотрудницу из числа тех, что наблюдают за посетителями в залах. — А у вас работает Лев Аркадьевич Кузьменко?
— Кузьменко? — нахмурила дама тонкие нарисованные брови-ниточки. — Нет, не припомню.
Дама уже собиралась отвернуться, но Дина предприняла еще одну попытку
— Точно? Мы с ним договаривались о том, что я буду писать статью о вашем музее, но потеряла его телефон, представляете?
Ее невинная ложь удалась. Дама снова принялась хмурить лоб. А потом окликнула другую.
— Нина Ильинична, ты не помнишь, у нас Кузьменко работает?
Вторая сотрудница подошла к ним, качая на ходу головой.
— Нет, не помню такой фамилии.
— А вот девушка говорит, что работает, что статью с ним договаривалась писать, — указала первая дама на Дину. Девушку какое-то время изучали, хмуря такие же тонкие брови-ниточки
— А, погодите-ка! — после раздумий и разглядываний победно вскинула палец Нина Ильинична. — Лариса ж Константиновна наша — по первому мужу Кузьменко! Про нее, что ли, речь?
— Про нее, — с внезапным озарением и твердо ответила Дина. — Это я имена перепутала. Можно ее пригласить?
После недолгих совещаний Ларису Константинову согласились пригласить.
Дина невидящим взглядом смотрела в угол какого-то эпического полотна на древнегреческий, а может, и библейский сюжет — поди разбери по этой толпе в простынях, кто они. И тут ее сзади окликнули.
— Вы меня спрашивали?
Дина резко обернулась. Но потемнело у нее в глазах не от этого.
В первую минуту ей показалось, что это мама подходит к ней.
Нет, потом, когда она жадно вглядывалась в лицо женщины напротив, Дина понимала, что совсем ничего общего. Другой овал лица, другой разрез глаз, другие формы носа и губ, даже цвет волос — все иное. Но все же что-то… в посадке головы, в развороте плеч…
— Девушка, — настойчиво повторила женщина свой вопрос, — это вы меня спрашивали?
… и в интонации, в тембре голоса…
Дина выдохнула в попытке успокоиться.
— Скажите, Лев Аркадьевич Кузьменко — ваш сын?
Лицо женщины напортив сразу как-то… подобралось, стало строже, глаза — настороженными и встревоженными одновременно.
— Да, это мой сын, — голос ее звучал теперь совсем другими интонациями — сухо и обезличено. — А в чем дело?
Дина не знала, что ответить. Неожиданно кое-что оказалось правдой. Мама-искусствовед. Мама со светлыми и мудрыми глазами, в которых так тщательно прячется тревога за сына. И брат — олимпийский чемпиона тоже, наверное, настоящий. Это легко выяснить, спросив Ларису Константиновну прямо сейчас. Но сказала Дина неожиданно совершенно иное.