— Иштар.
— Всегда путался в этих дурацких богинях, — Игорь садится за стол. — Так что у тебя с сессией?
— Готовлюсь, — она садится напротив.
— В «Синей каракатице»? — невозмутимо.
Дина замирает, не донеся вилку до рта.
— Ты следишь за мной?
— Господи, детка, ну откуда такие идеи? — он в противовес ей продолжает методично есть. — Разговаривал с Куликом, хозяином «Каракатицы», у меня с ним кое-какие дела. Ян сказал, что ты теперь там частый гость. В том числе и в гримерке этой… как ее…
— Лолы, — Дина справилась с эмоциями и тоже вернулась к завтраку.
— Ее, да. Скажи, тебе больше нечем заняться в сессию, Дина?
— Мне нужно иногда переключаться, — она беспечно пожимает плечами.
— И для этого нет ничего лучше, чем вульгарная баба, которую изображает не менее вульгарный мужик! — Игорь взял салфетку — и тут же отложил. Даже не отложил — отбросил.
— Откуда ты знаешь, что тот, кто изображает Лолу — вульгарный? — чем более раздраженным делался Игорь, тем спокойнее становится Дина. Аккуратно промокает губы.
— Уровень, детка, уровень, — Игорь не без труда гасит вспышку раздражения и берется за кофе. — Это же редкая пошлятина. А ты мараешься об это. Полночные посиделки с вульгарной полу-бабой-полу-мужиком — детка, разве это то, что тебе нужно? Что за странная дружба?
— А у меня нет других друзей! — теперь очередь Дины выходить из себя. Она не понимает, что задело ее больше — слова про Лолу или давно накопившиеся обиды. — Ты ведь извел всех моих подруг, ненавязчиво, исподволь! Ты даже с Мартой не даешь мне видеться!
— С этой страшной лесбиянкой в пирсинге? — иронично изгибает бровь Игорь. — Детка, в последний раз она пыталась затащить тебя на какой-то марш «зеленых» в Бремене, который разгоняли из брандспойтов.
— Она моя двоюродная сестра!
— Если ты хочешь посидеть в полицейском участке Бремена — бога ради, — он пожимает плечами, повторяя его жест. Дина раздраженно выдыхает. Она опять позволила взять эмоциям вверх.
— Зачем ты приехал?
— Соскучился.
Она ничего не отвечает. Разговор заходит в тупик, и завершают завтрак они молча.
Для поцелуя ему достается лишь щека. Уходя, он задевает лампу. Антикварный светильник оказывается неожиданно крепким, бронзовое основание отзывается звонким гулом на падение, а от стекла абажура откалывается лишь фрагмент.
— Извини, я нечаянно, — бросает он безразлично. — Куплю тебе новую.
— Не стоит, — Дина аккуратно сбирает осколки абажура. — Я склею.
— И охота же тебе возиться… Да, и кстати, я завтра улетаю.
— Надолго?
— В Штаты. На две недели.
— Хорошо.
Все совсем не хорошо — так думает он, спускаясь по лестнице. И не стоит ее оставлять одну. Но в Майами все еще хуже.