Ма прикладывает палец к губам, потому что Папаня еще дрыхнет. И все должны быть тише тихого, чтобы он не свалил из дому. Или хуже того — снова не напился. Ма хватает Мелкую Мэгги за руку и быстрым шагом выходит на улицу. Я нагоняю.
— Клянусь Господом Вседержителем, если мы опоздаем на эту службу, я за себя не отвечаю, — говорит Ма, шлепая со скоростью сто миль в час на своих махоньких ножках.
Чем дальше мы уходим, тем дряхлее и грязнее делается наша улочка. Эти старые домишки скоро все равно снесут. А в самом конце видно, как на Флэкс-стрит строят здоровенные заслоны из гофрированного железа, рядом с Ничьей Землей. Чтобы мы не вышли, а протестанты не вошли.
Мы поворачиваем на Бромптон-Парк-роуд, идем в гору. Молчим, потому как торопимся. Мне-то пофиг. У меня и так счастья полные штаны, потому что у меня есть Киллер — поскорее бы вернуться со службы и поиграть с ним. А еще сейчас летние каникулы, так что можно каждое утро смотреть мультики. «Флэша Гордона» и еще всякие старые черно-белые фильмы. Ну да, Святого Малахии мне не видать, зато до Святого Габриэля еще целых девять недель. Достаточно, чтобы придумать план побега.
Спорим, всем на мессе понравится моя новая футболка. Она обалденная. Я ее выбрал, потому что она с американским флагом. Пэдди говорит, что футболка дерьмовая, но это только потому, что он у нас слишком задрал нос с тех пор, как на Пасху заделался скинхедом. Хочешь изменить себя, — дождись, когда на Рождество, Пасху или к лету тебе купят что-то новое. В прошлое Рождество, например, все стали «модами». Как они решают, кем и когда стать, я без понятия. Наверное, договариваются, когда играют на улице. А я не играю с другими ребятами. Я играю с Мелкой Мэгги.
А еще у меня классные, самые крутые на свете американские бейсбольные бутсы. У нас их называют «кедами», а у американцев — «кроссовками». Я все эти слова выучил из телевизора, чтобы, когда поеду туда, не выглядеть полным придурком. Очень уж мне хочется в Америку. Устроюсь там работать официантом. У меня есть разные мечты.
По проезжей части ползет БТР «Сарацин», сверху торчат головы снайперов. Он похож на танк, только пошире, и к нему присобачены всякие штуковины — как у Франкенштейна. Танкенштейн. Ха!
Я ныряю по-боксерски и пританцовываю на тротуаре.
— Микки! Если ты себе кеды испортишь, будешь до конца лета бегать босиком, — предупреждает Ма. — И вообще, кончай паясничать.
— Ма, это не кеды, это кроссовки, — поправляю я ее.
— Я тебе сейчас красу-то наведу! — заводится Ма. — Если не прекратишь доводить меня, понял? Будет задница гореть, как физиономия Джо Маккиб-бена.