— Микки! — голосит мама.
Вижу ее руку — она пытается схватить брита, но ее оттаскивают.
Он опускает автомат.
«Сюда давай», — указывает на гостиную.
Другой солдат удерживает маму. Теперь отпустил. Я обхватываю ее за пояс.
— Ничего, сынок. — Она наклоняется. — Только не плачь перед ними, — шепчет в ухо и отталкивает меня.
— Мамуль, а что с Киллером? — спрашиваю.
— С ним все хорошо, — говорит.
Всех детей запихали на диван. Снаружи слышны крики и рокот вертолета. Вспоминаю: вот поэтому мне и было не заснуть. А теперь меня затиснули между Молью, у которой на коленях сидит Мелкая Мэгги, и Пэдди, который отшатнулся, будто я прокаженный.
— Чердак осмотрели? — Из кладовки выходит здоровенный жирный уродливый солдат. Видимо, устраивает налеты не только на дома, но и на холодильники.
— Нет, — говорит тот, который привел меня вниз.
— Ну так давай осмотри! — рявкает Бастер Блуд-вессел.
— Где мой папа? — спрашиваю.
— Папы нет дома, — цедит Ма, меряя меня убийственным взглядом.
Ушел куда-то. Но он же вроде пока не пьет.
Мэгги подбегает к маме, которая сидит на папином стуле, и запрыгивает к ней на колени. Мы ждем молча. Так принято. Не обращать на них внимания, чтобы они не подумали, что взяли над нами верх. Мы смотрим друг на друга. Моль прижала коленки к груди, натянула на них белую ночнушку. Видно только ее голову, рыжую, как баскетбольный мяч, которая торчит над бесформенной кучей, а лица не разглядеть сквозь белую косметику, которой она замазывает свои десять миллионов веснушек. Похоже, она вечером ходила на дискотеку.
— Чайком нас тута, видать, не напоят? — Бастер смеется, ему кажется, что он шутит.
— Иди в задницу, — отвечает Ма.
— А, ты у нас, небось, католичка упертая, да, цыпа? — подмигивает Бастер.
— Заткни, жирняк, варежку! — выпаливаю я (это из песни Бастера), и дом чуть не грохается. Ржут даже другие солдаты. Такого со мной еще никогда не было. Я — звезда.
Снаружи доносится шум, как от тысячи громов. Женщины стучат крышками от металлических баков по земле — предупреждают членов ИРА, чтобы те смывались. Киллер на заднем дворе лает как сумасшедший.
— Псину заткните! — требует Бастер.
Киллер взвизгивает.
— Только попробуйте мне собаку тронуть! Скоты! — кричит Ма на задний двор.
Так и надо, мамуля.
Солдат встает перед камином.
— Мамуль, он встал на твой хороший кафель, — сообщаю я голосом ябедника.
— Это потому, что он сволота безмозглая, сынок. Не переживай, они сейчас уйдут. Знают же, что не найдут ничего. Просто решили поиздеваться над ни в чем не повинными католиками.
Мы ни в чем не виноваты, потому что Папаня — не член ИРА. Он всю свою жизнь был пьяницей. С другой стороны, Ма говорит, что в ИРА полно всякой пьяной швали, потому что из лавчонки, где она работает, видно, как они каждый вечер, даже на неделе, вываливаются из клуба «Шемрок».