Минни хихикает в кулак, прямо как актриса из старого филима. Смотрю на Ма и весь сияю. Блин. Я же выдал, что я их подслушивал. Вот голова садовая.
— Ну какой же он умничка! Настоящая мамина гордость. Настоящая. — Минни, наклонившись, щиплет меня за щеку. — Ладно, Джози, сделаю тебе особое одолжение, только ты больше никому не говори.
— Да уж мы никому и не пикнем. — Ма кивает, улыбается, поворачивается ко мне, и улыбка застывает у нее на лице.
— Уж такая я уродилась. Сама себя не жалею, — сипит Минни и треплет меня по щеке. — Ну, ладно, скоро увидимся, да? С вами, молодой человек. — Поворачивается к Ма. — Как же тебе повезло! — Снова улыбается и бочком протискивается в дверь.
Ма кладет мне руку на спину и подталкивает к дверям — проводить Минни. Смотрит направо, налево. На улице только ребятня. Но кто-нибудь наверняка все видел в окошко. Ма закрывает дверцу.
Хрясь!
— Мамуля! Больно! — кричу я.
А я-то, так ее выручил!
— Не смей подслушивать, гаденыш, — говорит она. — И запомни, грамотей-язык-без-костей: хоть словом кому обмолвишься — я из тебя всю душу вытрясу.
— Да ты что, мамочка, — говорю. — Я отлично умею хранить тайны, мне можно доверить что угодно. — А, блин. Дядя Томми. — Даю тебе слово, мамочка. Чтоб мне провалиться прямо на этом месте, — говорю.
— Ты со словами-то поаккуратнее, — предупреждает Ма. — Ладно, иди поиграй.
— А остаться нельзя? — спрашиваю и пинаю ногой диван. Ма бьет меня по ногам. — Мамуля, хватит! — ору.
— Ты мне еще попинай хороший диван, — отвечает она. — Я, знаешь ли, деньги не печатаю. Сломаешь — будем на тебе сидеть. Ладно, иди, пока еще не схлопотал.
— Бей их крепче, бей их крепче, — говорю я как Трусливый Лев, чтобы ее рассмешить.
Ма дает мне подзатыльник.
— А это за что?
— Так, захотелось.
И заходится от хохота. Я тоже.
Ма так хохочет, что падает на стул. Я запрыгиваю к ней на колени.
— Господи Иисусе и Пресвятая Богородица, — стонет Ма.
Мне так с ней хорошо. Опускаю голову ей на плечо. На грудь больше нельзя, хотя там мне нравится даже больше.
— Ох, сынок, какой же ты, холера, тощий. — Голос у нее глубокий, запыхавшийся. — Давай вставай, а то исцарапаешь меня своей костлявой задницей.
Я вскакиваю. А не хочется. Жалко, что я уже большой.
— Вот, иди купи себе что-нибудь, — говорит.
— Спасибо, мамуля, мне ничего не нужно.
— Чего так?
— А так. Из-за Минни, — отвечаю я.
Она смеется.
— Это я только один раз, сынок.
Потому что Папаня все вынес из дома. Какой гад.
— Твоя Ма всегда со всем управляется. Ладно, не хочешь брать деньги, я их отдам Пэдди, — говорит она и идет к двери.