Как я мог это сделать? Что на меня нашло? Пусть только попробует кому-нибудь сказать, что я ее тискал, — убью на месте. Скажу, что она просто врет. Да и кто ей поверит?
Я ее, конечно, потискал, но. В трусы ей я не залезал. И все же. Я трогал девчонку за попу. Рассказать бы про это парням. Они решат, что я такой же, как они. А вот про то, что я нюхал клей, я никому не скажу. А то меня тоже объявят больным на голову.
Смотрю с угла улицы, как Мелкая играет с другими девчонками. Как мне самому хочется с ней поиграть! А она по мне даже не скучает. Я, признаться, думал, что она попробует со мной помириться. Я дважды выходил из-за угла, чтобы она видела, что я здесь. Я уверен, что теперь уже могу ей все рассказать про Киллера. Я ей могу доверять. Мы — лучшие друзья. Особенные брат с сестрой. Я телепатирую: «Подойди сюда, Мэгги. Прости меня». Не работает. Неужели я все испортил? И дар утрачен навеки?
Выхожу из-за угла, громко кашляю. Она смотрит на меня. Я отвожу глаза. Теперь она точно знает, что я попросил ее подойти. Но не подходит. Ну и ладно. Пинаю стенку. Пробегаю прямо сквозь стайку девчонок, глядя прямо перед собой — пусть видят, что мне на них совершенно наплевать. Так-то! Прямо в дом. Слышу, на кухне возится Ма. Видимо, у нее на работе перерыв.
— Мамуля! — кричу я. — Твой любимый сын пришел!
Тут у меня отваливается челюсть — на кухне сидит дядька, на голове у него полиэтиленовый пакет, а по лбу сбегают две темные струйки.
— Ты теперь еще и парикмахер, мам? — спрашиваю.
— Да, сынок, не волнуйся, — говорит она.
Сколько же у нашей Ма разных работ?
— Как жизнь, Микки? — спрашивает дядька.
Откуда он знает мое имя?
— Нормально, — отвечаю.
А, это же Давно Пропавший Дядя Томми, который из ИРА. Он бороду сбрил.
— Ну, давай, иди на улицу, — говорит Ма и подталкивает меня.
Отрывается отдела, берет с камина кошелек.
— Мамуль, я не хочу больше играть на улице.
— Вот тебе десять пенсов. Иди купи себе конфет, — предлагает Ма.
Я, кажется, впервые в жизни не хочу кулек сладостей за десять пенсов.
— А можно я здесь останусь? — спрашиваю.
— Микки, ступай, не испытывай мое терпение, — говорит Ма.
Я топаю ногой.
— Да чтоб тебя!
Она хватает меня и пытается выпихнуть из комнаты, но я упираюсь ногами в ковер. Вытолкнув меня за входную дверь, она ее запирает.
— В гробу я видел этот паршивый дом! — ору я в щель для писем.
Я хочу, чтобы рядом был Киллер. Слышу, как девчонки поют какую-то дурацкую песенку. Слышу, как орут мальчишки — они все еще складывают этот огромный дурацкий костер. Пинаю входную дверь, бегу прочь. Вернусь — меня точно прикончат. Хотя мамы вечером не будет дома. Ее, блин, в последнее время вообще дома не бывает. Все работает. Папаня — сука. Это он во всем виноват. Если еще когда-нибудь увижу его, точно убью. И помогай мне Боже.