Утром мы нашли квартиру. Мой зять немедленно обратился к греческому консулу, чтобы получить необходимые документы, позволяющие нам отправиться в Афины. Имя Хараджаевых было известно во всех портах Черного моря, более того, их предки были выходцами из Греции. Консул дал Хараджаевым пропуск и посадочный билет на греческий корабль. Но нам он отказал, потому что поступал в обход закона и не мог сделать этого для всех нас.
Мы пережили вместе с Хараджаевыми много опасностей и тревог, и нам было грустно от необходимости расстаться с ними и Ксенией, не зная, встретимся ли мы однажды снова. Мы проводили их до трапа корабля и долго оставались на пристани, глядя, как он медленно удаляется.
Именно на этой пристани я поняла, как постарел папа, его волосы стали совсем седыми. Впервые я дала себе отчет, что мой папа стар, мама совсем не приспособлена к практической жизни, Наташа еще только ребенок и сама я растеряна, слаба и уязвима.
В Феодосии мы узнали подробности трагического поражения Добровольческой армии: красные бросили все свои силы в контрнаступление, в котором им удалось прорвать фронт в центре и разделить на две части армию добровольцев. У тех больше не было резервов для исправления ситуации, и в конечном счете две части армии были вынуждены отступить с боями, одна в сторону Крыма, другая к Дону, затем на Кубань, чтобы, сев на суда в Новороссийске, отправиться в Крым.
Итак, наше долгое странствие по степям Кубани прошло между продвижением красных и отступлением добровольцев. Мы спрашивали себя, каким чудом здоровыми и невредимыми мы прибыли в Крым, чтобы высадиться именно в Феодосии, которая была маленьким портом в стороне от боев.
Чтобы отправиться за границу, мы должны были иметь паспорта, выданные властями России. У нас их не было, для запроса нужны были фотографии для идентификации личности, и мы пошли к фотографу. Это был симпатичный старик, разговорчивый и предупредительный. Он предложил маме сделать также мою и Наташину фотографии крупнее, значительно сбавив цену. Эти фотографии – наш последний сувенир из России.
Везде был беспорядок, непонятно было, кто и за что отвечает в городе, но тяжелый административный аппарат работал с прежней медлительностью. Получение паспортов заняло у нас около двух недель.
Папа часто ездил в префектуру и возвращался раздраженный бюрократической медлительностью. Шли дни, мрачные и грустные. Утром я ходила на рынок. Там еще можно было найти еду, если брать то, что было. Я часто возвращалась с мелкой рыбой, с бычками, которых ловят недалеко от берега, – у них крупная голова, но мало мяса. За хлебом нужно было стоять в очереди. Наша хозяйка научила меня жарить рыбу и варить суп из того, что можно достать на рынке.