Ему надо было принять решение, как поступить с "Наукой-9", где прошла трещина по льду, куда высадить станцию "Наука-3", занимающуюся проблемами морской фауны, .как обеспечить станцию "Северный полюс-8" горючим на весь зимний период. Много вопросов должен был решить Годенко ночью, после того как на его столе собирались радиограммы со всей Арктики. Он не имел права полагаться на свой многолетний опыт полярника. Он чертил на календаре хитрые записи, а утром, побрившись, улетал на "Науку-9" - делать первую, пробную посадку на треснувший лед. На обратном пути он "заскакивал" на "СП-8", а потом успевал побывать на мысе Челюскин, через который велась переброска грузов перед выходом экспедиции на лед. Возвращался он таким же, как и улетал, - без тени усталости, тщательно выбритым и веселым.
После такого полета Годенко разрешал себе полсуток посидеть за столом: он заканчивал свой многолетний труд по дрейфу льда в самом трудном арктическом проливе - в проливе Вилькицкого. Он кончал писать около пяти утра, с тем чтобы в восемь начать следующий день.
Один журналист показал ему свой очерк, в котором рассказывалось, что Годенко сидит по ночам за столом и что его освещенное окно знают все на Диксоне: только один начальник экспедиции сидит за работой до шести утра.
Годенко рассвирепел. Обычно доброе и круглое лицо его сделалось красным, будто ошпаренным.
- Эт-то что такое? - спросил он журналиста шепотом, потому что боялся раскричаться и наговорить грубостей. - Позор какой! Как же вам не стыдно, а? Ну подумайте только, какую вы подлость делаете по отношению к летчикам, которые летят ночью на полюс, по отношению к ученым, которые сидят на льду и ведут исследования и в шесть вечера и в три ночи. Я не хочу думать о вас плохо, изорвите это сочинение, неприлично так поступать...
Годенко, бреясь, перестал смотреться в зеркало. Он седел ото дня ко дню. Он скоблился, напевал под нос джазовую песенку и думал: "Все-таки солдатом быть лучше, чем генералом. Это - истина, но, к сожалению, в нее начинаешь веровать только после того, как сам сделаешься генералом неважно, армейским, от науки или от промышленности. И напортачить нельзя, чтобы разжаловали, - люди страдать будут, напортачь я хоть в мелочи..."
9
Вылет Струмилина был назначен на послезавтра. Он был прикреплен к экспедиции Владимира Морозова, занимавшейся установкой автоматических радиометеорологических станций на дрейфующих льдах.
- А нельзя ли на один день попозже? - спросил Струмилин.
- Почему? - удивился Годенко. - Самолет не исправен?