- Да нет, лыжу нам заменили.
- А что такое?
- Второй пилот у меня заболел. Ангина страшнейшая.
- Большая температура?
- Тридцать восемь было утром.
Годенко обернулся к Морозову.
- Ну, Володя, решайте.
Морозову было приятно, что к его экспедиции прикреплен Струмилин. Еще бы, один из лучших летчиков страны будет работать вместе с ним. Поэтому Морозов сказал:
- День - ерунда. Подождем.
- Хорошо, - согласился Годенко. - Так и занесем в график. Хорошо?
- Есть, - сказал Струмилин.
- Договорились, - сказал Морозов.
Струмилин спустился в столовую, выпил томатного соку, купил московский "Казбек"
и пошел к себе в номер. По дороге он заглянул к Богачеву - узнать, как дела.
Кровать Павла Богачева была аккуратно застелена.
Струмилин зашел к Аветисяну и Броку.
- Где Паша? - спросил он. - Пошел к врачу, что ли?
- Не знаю, - сказал Аветисян, - к нам он не заходил.
"Может быть, побежал отослать радиограмму, - вдруг подумал Струмилин и улыбнулся, сразу вспомнив Женю. - Сейчас я тоже пойду на радиоцентр и пошлю ей радиограмму".
Он зашел к себе одеться. На столе лежал конверт. На нем было написано:
"П.И.Струмилину. Лично".
Струмилин разорвал конверт. Там лежал бюллетень Богачева и записка от него. В записке было написано: "Павел Иванович, я поступаю как настоящая свинья, но я не могу поступить иначе. У меня бюллетень на четыре дня. Меня не будет в Диксоне три дня. Я буду в Москве. Я не обманываю Вас: у меня сейчас уже не тридцать девять, а тридцать девять и три. Запись есть у. врача. Сидеть за штурвалом рядом с вами и с ребятами мне не разрешат так или иначе - я заразный, ангина передается через дыхание. Если я не прилечу через три дня, то можете считать меня законченным подлецом, но только я прилечу. Я обо всем договорился с ребятами из транспортного отряда. Павел Богачев".
10
Шли последние дни съемок. Работали по две смены, нервничали, "гнули картину", чтобы успеть к срокам. Женя так уставала после работы на площадке, что подолгу сидела в костюмерной, не в силах ни переодеться, ни умыться как следует, чтобы сошел грим и не щипало лицо, пока едешь в троллейбусе до дому.
"Скорее бы все это кончилось, - думала Женя, сидя у зеркала в пустой и темной костюмерной, - ужасно устала, просто сил моих нет. Так хочется уехать куда-нибудь за город на неделю, чтобы ничего не делать, а просто спать и ходить по лесу. Боже мой, какое прекрасное название романа о войне - "Мы еще вернемся за подснежниками!" Дура, почему я не учила французский? Кажется, по-французски:
"Nous retournerons cueillir les jonquilles". Очень красиво это звучит".