Истории без любви (Дорофеева, Дорофеев) - страница 78

— Насколько я тебя знаю, ты, Сева, тоже не пошел бы еще раз. Ну ответь по совести: пошел бы?

— Нет.

— К тому же этот деятель и документы все Дейнеко вернул...

Они молчали, каждый думая о своем, а в сущности, об одном и том же, огорчаясь за Женю Дейнеко и завидуя ему. Потому что знали цену исследованию, сделанному этим немногословным парнем. Знали они и другое, что сами в этом деле не отступят и будут вместе бороться, используя весь свой авторитет, положение и «опыт парламентской борьбы», а проще — тактические приемы, которые приходят, к сожалению, лишь с годами ценой существенных потерь и достаточной нервотрепки.

Первым нарушил молчание ученый секретарь.

— Значит, думаешь, необходим огонь из стволов главного калибра?

— Именно.

— Ну что ж, я узнаю, кончилось ли у директора совещание. Он сегодня собирал группу по К-700. По моим расчетам, им пора закругляться.

Окна были распахнуты, и в комнату вливались потоки осеннего солнца, высвечивая мельчайшие складки на парусиновых чехлах стульев, традиционное зеленое сукно массивного письменного стола.

Борис Евгеньевич Патон просматривал записи совещания, когда в кабинет вошли ученый секретарь и Шеф.

— С чем пожаловали? Времени у меня в обрез...

— С неприятностями, — ответил Вернадский. За годы совместной работы он постиг: академик не терпит дипломатических обходных маневров и предпочитает в деловых разговорах ясность, точность, краткость, какими бы неприятными они ни были.

— Что-нибудь серьезное?

— Не так чтобы очень, но все-таки...

Патон посмотрел на Шефа.

— А ты что молчишь? Или в вашем дуэте голы должен забивать в мои ворота ученый секретарь?

— Пока что забили нам всем, в одни институтские ворота. Чисто сработали. На высшем уровне.

Шеф нарочно начал издалека, с первых шагов Дейнеко. Ведь тема работы возникла не случайно. Первым на проблему обратил внимание сам Борис Евгеньевич Патон. Он прочел тогда об опытах американцев с торием и передал Шефу записку, где были такие слова: «Думаете ли вы об этом? Ваши соображения!» Когда это послание докатилось до отдела, на обратной стороне листка уже красовался лиловый штамп ученого секретаря: «На контроле», а в правом верхнем углу значился исходящий номер. Получив послание, Шеф только хмыкнул. Он уже читал статью в американском журнале и тоже думал об этом. Но думать — не действовать. А лиловый штампик на обороте записки требовал именно действий, быстрых и точных.

Шеф мог поручить эту тему кому-нибудь из «асов». Но все тогда были заняты горящими темами. Перспективы же этой работы оставались еще очень туманными и призрачными. Шеф рассчитал тогда правильно и другое. Проблема была новой и требовала нестандартного подхода. Необходим был человек извне, еще не отягощенный опытом, способный не просто использовать готовый арсенал исследовательских методик, а пофантазировать, поискать — этакий Колумб-металлофизик, который, считая, что ищет свою Индию, мог попутно открыть и Америку. Аспирант Дейнеко с его добросовестностью, работоспособностью и неопытностью очень для этого подходил.