– О да, синьор! Целых шесть!.. Одна другой лучше!.. Прикажете на солнце или в тени? – и т. д., засыпая меня вопросами.
– Покажите!.. Да, прежде чем смотреть, прошу вас знать, что мне нужен также хороший стол…
– О, пожалуйста!..
– Покой!
– Покойней вам и не найти! Я живу здесь вдвоём с дочкой…
– Никаких иностранцев!..
– Да откуда им и быть-то?.. Эти собаки… Виноват, позвольте я покажу вам комнаты!..
– All right!
Мы входим в дом, и я сейчас же бегу переодеваться… А хозяин возвращается обратно и беседует с публикой:
– Ну, вот, слава Богу, – хоть один, да хороший… Какую цену назначил, на ту и согласился… Ну, ему у меня будет хорошо… За чистотой поглядит Виктория, обед я сам сварю, а что касается тишины, – сколько угодно!.. Ну, Санта Мадонна, теперь можно и за работу!
Выхожу я немцем. На мне зелёный туристский костюм, тирольская шляпа. На плечах – горный мешок. В руке высокая альпийская палка и красный Бедекер. Лицо молодое, с усиками; во рту – трубка.
Теперь у меня другой выбор, другой голос и вместо односложности – распространительность…
– A! Buon giorno, Signore!.. Не найду ли я у вас комнаты со столом, если можно – на солнечной стороне?.. И при этом не особенно дорого?..
– Пожалуйста, синьор, посмотрите!.. Есть несколько хороших комнат: одни выходят в сад, другие на площадь!..
– У вас есть квартиранты?..
– Есть, синьор, один!..
– Только один?!.. Ну и то хорошо… Я люблю компанию… Он, конечно, немец?
– Нет, синьор, если не ошибаюсь, англичанин…
– Ну, это уже хуже!.. Ну, что ж делать!.. Комната чистая? Кто прибирает? Стол хороший?..
– Прибирает моя девочка, синьор!.. Не беспокойтесь, будете довольны!..
Я гляжу в сторону, где будто бы вижу Викторию…
– Ах, это она и есть?.. È bella ragazza! Ха-ха!..
Тут, подмигнув старику, я дружески хлопаю его по плечу, и прошу показать мне комнаты.
– Только, конечно, я хочу быть как у себя дома… Ложусь я в одиннадцать часов, и до этого времени я могу петь, играть и шуметь, – всё, что мне угодно!..
Крестьянин кряхтит и только с кислой улыбкой приглашает:
– Пожалуйста, посмотрите, синьор!..
Мы входим в дом, и я снова лечу переодеваться.
А хозяин возвращается и говорит:
– Accidenti! Как же тут устроить, чтобы не рассердился первый, если этот будет кричать?.. Мне-то всё равно, я раньше одиннадцати и сам не ложусь… Этот и проще, как будто, да только выторговал себе на два франка меньше, чем я хотел… Ну, авось, всё уладится!.. Только бы англичанин не рассердился!..
В это время я вхожу французом… На мне шапка-блин, пелерина, и, вообще, костюм художника. В руках ящик с красками, и нечто вроде саквояжа. Грим молодой: усики, тонкая бородка и длинные волосы…