* * *
«Для того, чтобы наверное быть счастливым, – говорит Л. Н. Толстой, – надо только одно: люби, люби всех – и добрых, и злых. Люби не переставая, и не переставая будешь счастлив»>129.
Откуда такая уверенность, что человеку ничего больше не нужно? что ему довольно любви ко всем, и добрым, и злым, для постоянного, не перестающего счастья?
Послушаем снова Льва Николаевича:
«Мы не знаем и не можем знать, для чего мы живем. И потому нельзя бы было нам знать, что нам делать и чего не делать, если бы у нас не было желания блага. Это желание верно указывает нам, что надо делать, если только мы понимаем свою жизнь не как животное, а как душу в теле. (Подчеркнуто мною. – В. Б.). И это самое благо, какого желает наша душа, и дано нам в любви»>130.
Таким образом, мы видим, что высшее благо или счастье, заключающееся в любви ко всем, возможно при одном условии: если мы понимаем свою жизнь не как животное, т. е. если мы игнорируем требования своего тела, или если понимаем жизнь как «душу в теле», но при этом опять-таки отталкивая, как ненужное или даже враждебное начало, наше тело и отдавая все внимание своему духовному существу, душе. Иначе говоря, в этом, основном воззрении Л. Н. Толстого на сущность «высшего блага» или счастья торжествует опять-таки спиритуализм и не подарено ни одного сочувствующего или снисходительного взгляда половине нашего «я», нашему телесному существу.
* * *
Есть, однако, глубокий смысл и в мудрой осторожности Канта, не желающего прямо назвать счастье целью человеческой жизни. Счастье, и в самом деле, не может быть целью. Но без него жизнь невозможна. Если же прямо поставить целью счастье, то умному человеку самому скучно было бы жить. В самом деле, если жить для счастья, т. е. для себя, то всякая жизнь окажется слишком короткой, а со смертью приходит ее безусловный конец. Лучше жить для какого-нибудь, переживающего тебя, дела, жить для общего блага, для работы, для нации, для искусства, для революции, для цели, не умещающейся в рамках одной жизни. Ты умираешь, но дело твое продолжают другие.
Так живут художники, ученые, революционеры, социалисты, коммунисты. И это стремление к одушевляющему их высокому политическому, научному, художественному и общественному идеалу, постоянное напряжение, постоянная работа и жертвы во имя его достижения составляют их счастье.
В том-то и дело, что человек не может быть счастлив один. Он должен быть счастлив со всеми.
* * *
Я не совсем согласен с Фейербахом, что «боги» – дети нашего желания и продукт нашей фантазии, что люди только ипостасируют лучшие стороны своего «я» в понятие божества и что теперь религия уже не нужна человеку, который может достичь осуществления своих идеалов и без нее, лишь с помощью науки и искусства