Вот теперь и мотострелков можно подтянуть. Берега речки пологи. Сама речка мелка и проморожена до дна. Так что с мостом можно не заморачиваться. Танковый батальон мотострелкового полка уже выкатывается на северный берег речки, БТРы и САУ ускоряются догоняя их. Орудия почти не стреляют. Работают почти исключительно наши пулемёты, добивая оглушённо-недобитых арийцев.
Опять над нашими головами летят-свистят ракеты. То миномётчики отрабатывают заявку танкового полка. Там у танкистов ситуация схожа, только танков побольше, а САУ и БТРов поменьше. Но, для немцев это не принципиально. Не успели они развернуться-окопаться.
Через полчаса передовые батальоны мотострелков и танкистов встречаются у платформ местной станции. Ещё около часа идёт зачистка-отстрел недобитых нациков. К двадцати двум часам эпизодическая стрельба стихает. Из докладов командиров подразделений становится ясно – очередной городок перешёл под власть советской оккупационной администрации.
Подсчёт потерь. Пятьдесят два убитых и почти сотня раненных. Три БТРа в минусе. Движки у них в хлам разнесены. Капремонт в тылу или на переплавку. Два танка и три САУ в условном минусе. Зампотех обещает в течении одного-двух дней вернуть их в строй. Жаль погибших бойцов. Но не зазря они погибли. Тысячи четыре фрицев леденеют-коченеют в окрестностях Кируны. Один к восьмидесяти!
Припёрся местный мэр-староста и ещё какой-то тип в незнакомой форме. Тип оказался чем-то вроде местного военкома. Доложился, что по мобилизации призвано сорок семь человек. Оружия им не выдавалось в связи с его отсутствием. Призывники сидят в помещении здешнего полицейского участка, уже взятого под охрану нашими бойцами. Так что, местный воинский начальник торжественно заявляет о капитуляции гарнизона в связи с отсутствием возможности к сопротивлению. Ну-ну. Приколист. Отдаю этого кадра вместе с бывшими шведскими новобранцами, а теперь военнопленными зампотылу мотострелкового полка. Пущай помогают наводить порядок на станции.
Местный мэр матюкается по-здешнему. Мол чего-то там развалили, чего-то спалили. А, кто оплачивать енто будет. Опять же несколько местных под шальные пули-снаряды попало. Печально. Но, каков наглец. Попробовал бы какой-нибудь председатель белорусского колхоза в 41-м к немцам с предъявами заявиться. Ага. Неадекватов таких ещё поискать надо на родных просторах. А здесь – пожалуйста. Вот он красава, ещё и компенсации требует. Через переводчика объясняю нудному шведу, что так как город не оказал сопротивления немецким оккупантам, то я рассматриваю мэра и всё население городка как пособников нацистов. Есть ли желание у уважаемого старосты возглавить снегоуборочную бригаду в Сибири? Не, не хочет швед в Сибирь. Ну, и ладно. Чем же Вы, уважаемый, можете искупить? Метнулся староста лично развешивать красные флаги на всех более-менее приличных домах Кируны. Откуда у нас столько флагов. Так у нас их и не было, кроме естественно полковых и корпусного знамён. Красный бархат староста по шведским закромам натряс. После расцвечивания городка советско-пролетарской атрибутикой, мэр сорганизовал местных мужиков на сбор и утилизацию немецких трупов, а женщин озадачил приготовлением горячего обеда-ужина на трофейных немецких полевых кухнях. Замечательные люди. Даже не попробовали притырить хоть одну бесхозную винтовку. Собирая мертвяков, шведы дисциплинировано сдавали всё найденное оружие. Правда у сложенных в кучи трупов почему-то практически отсутствовали полагающиеся каждому немецкому солдату фляжки. Ага. Забыл на инструктаже мэра про них предупредить. Про сдачу оружия и документов сказал, а про фляжки забыл. Ну, и ладно, пускай бухнут шведские шахтёры, а нам пока бухать время не пришло.