Все кричало о детстве с неимоверной силой, и только сейчас Бренд по-настоящему ощутил, как сильно изменился за это время. Как потеряло значение все то, что было важно, но взамен пришла злость. Та холодная злость внутри, которую когда-то он заметил внутри отца, рассказывающего о императоре.
— Роби… милый Роби… — раздался едва слышный женский голос. — Ты все-таки вернулся…
Парень взглянул на кровать и только сейчас понял, что на ней лежит его мать.
Женщина была одета в церемониальный наряд и с полузакрытыми глазами смотрела на него. Она лежала на боку и обнимала одной рукой старого, потасканного плюшевого медведя. На нем была пара заплат и несколько крупных швов. На полу рядом с ней лежали три флакона из черного стекла.
— Мам, ты…
— Это сон черной феи, — улыбнулась женщина. — Я так боялась, что не подействует… Кровь Буругов… Она спасала меня в юности и меня не брали зелья, но сейчас… Как некстати, что я из Буругов…
Бренд присел рядом на кровать и провел по волосам женщины.
— Как ты, Роби? — спросила она протянув руку к его лицу. — Как ты сынок?
— Я отлично, — кивнул Бренд, сжимая зубы до скрежета. — У меня все хорошо.
— Ты злишься? Я слышу, как скрипят твои зубы… Фея уже забрала глаза… Осталось немного.
Бренд молча провел рукой по щеке матери и кивнул.
— Я злюсь, мама. Очень злюсь.
— Не злись, не надо. Все так, как и должно было быть. Император не прислал подкрепления. Чекар знал, что это конец клана.
— Не прислал подкрепления, — эхом отозвался парень, продолжая гладить мать.
— Это милость с его стороны. Если бы он его прислал, то мы так и продолжали бы медленно, но верно вырождаться… Медведи ведь не сдаются…
— И умирают стоя, — закончил Бренд и поднял взгляд на окно, за которым в кроне яблони ветер шевелил листья.
— Как я рада, что смогла услышать тебя… — тихо прошептала женщина. — Мне так хочется услышать, какой ты… что ты успел сделать и чего добиться… Но фея хочет мой разум… Прости, Роби… Я не настоящий медведь и…
Бренд наклонился к матери и обнял ее за плечи. Затем он пропустил руки подмышками и подхватил ее. Встав вместе с ней так, словно они обнимаются стоя, он произнес:
— Ты настоящая медведица, мам, — прошептал он, не отрывая взгляда от яблони. — А медведи умирают стоя.
— Мой милый Роби, — прошептала мать и слегка улыбнулась.
Сил обнять сына уже не было, и она висела на Бренде бессознательным телом.
— Как же ты вырос, Роби…
За окном полыхали пожары. Последние солдаты клана оказывали сопротивление. Крепость была взята, и победа теперь вопросом времени.
В комнате отреченного сына главы клана стоял вернувшийся отпрыск.