» («Спасибо, спасибо большое!..»), он проводил нас до самых дверей. Выйдя из магазина, я еще долго слышал, как этот одержимый, выскочив на улицу, истерически кричал нам вслед: «
Danke, danke, danke vielmals!..»
В другой раз, несколько месяцев спустя, я со студентом живописного класса, прусаком из Берлина по имени Фриц Гарц, отправился на Центральный почтамт: один из моих греческих друзей, учившийся в Университете, попросил узнать, может ли он получить пакет, посланный ему родителями. Грек этот носил довольно длинное имя, звали его Пападиамантопулос. Когда я, склонившись к окошку, спросил служащего, есть ли что-нибудь для господина Пападиамантопулоса, тот растянул рот в насмешливой улыбке; между тем прочие служащие, находившиеся поблизости, едва услышав это имя, принялись, давясь от смеха, обмениваться взглядами, хотя пытались делать вид, что просматривают регистрационные книги. Наконец служащий в окошке, осклабившись, ответил мне: «Nein, mein lieber Herr, so einen schönen Namen haben wir nicht!» («Нет, дорогой господин, у нас не значится столь прекрасное имя!»). Поняв, что у меня ничего не получится, я попросил своего берлинского друга, блондина, почти альбиноса, заняться этим вопросом, и только ему, с его прусским авторитетом, умевшему при случае повысить голос, удалость прекратить истерику служащих и заставить их всерьез заняться поисками заказного пакета.
О странах, народах и некоторых людях складываются ложные представления. Так, например, за Италией закрепилась репутация страны, богатой солнцем и цветами. На самом деле, цветов я значительно больше видел в Голландии, Англии и Германии. В Италии зимой значительно холоднее, чем в этих странах. Австрийцы имеют репутацию людей более мягких, образованных и гуманных, хотя менее серьезных и более фривольных, чем немцы. Тем не менее самые ужасные преступники и садисты нацистской полиции вербовались среди австрийцев, австрийцем был и сам Гитлер. Многие думают, что баварцы менее немцы, чем пруссаки, что они ближе нам, жителям Средиземноморья, а поэтому более сердечны, не столь суровы и жестоки. Это вовсе не правда. Два года я прожил в Баварии и могу с уверенностью утверждать, что баварцы хуже пруссаков, и за те два года, что я провел в Мюнхене, я свел дружбу только с двумя немцами, у которых нашел известную долю сочувствия и понимания, а также некоторые признаки сердечности и ума. Это были выходцы из Пруссии — Фриц Гарц и его брат, студент-медик, по имени Курт. Курт был одержим философскими идеями Фридриха Ницше, я даже замечал в нем некоторые умственные аномалии. Вместе с тем я заметил, что он, как и все прочитавшие Ницше, ничего не понял в том, что составляет истинную новизну открытия этого философа. Новизна эта состоит в глубокой и необычной поэзии, бесконечно загадочной и пронизанной духом одиночества, базирующейся на