Славное было время.
Усмехнувшись, я потянулся к пульту от телевизора и включил новости.
«В чемпиона империи стрелял неизвестный!» – жирные буквы внизу экрана возвещали главную новость дня.
Инцидент произошёл вчера, а сегодня вон какая шумиха поднялась. И ведь никто не упоминает имени «заказчика»! Хотя во время нашей ночной беседы Кольшин рассказал мне о том, что удалось узнать от стрелка и его водителя.
Надеюсь, Вадим смог успокоить тётушку? А то ведь с таким освещением событий в СМИ только чудом она может остаться в неведении относительно того, где именно я провёл ночь.
Щёлкнув пультом, я выключил телевизор и принялся прокручивать в голове всё, что случилось после моего знакомства с подполковником.
Меня усадили в полицейскую машину и повезли в штаб хранителей. Полицейские оказались бодрыми весёлыми мужиками, простолюдинами и моими фанатами. Один даже попросил автограф для сына. Я изрисовал весь листок и написал вдохновляющее пожелание. Не оставлять же на бумаге кучу свободного места над своей подписью.
А затем меня поместили в камеру – по виду просторный однокомнатный номер. Прошло пятнадцать часов, и я за это время дважды общался с подполковником.
Совпадение ли это, что возле места моей стычки с нападавшими случайно проезжали представители специальной имперской службы, что заведует делами, которые нельзя доверить обычной полиции?
Не думаю.
Но подполковнику я старался не показывать свой скептический настрой и делал вид, что целиком и полностью доверяю ему, его службе и его высочайшему руководителю.
Канцлеру.
Посмотрим, к чему это приведёт. Я почти уверен, что «топить» меня сейчас точно не будут. Напротив, красиво протянут руку помощи.
В дверь постучали. И только после этого в замочную скважину вставили ключ.
Какие вежливые, право слово.
– Аскольд Игоревич, время отправляться на суд, – произнёс дежурный дружинник.
И то, что от инцидента до суда прошло так мало времени – показатель важности моей персоны и случившегося события.
Мне вновь даже наручники не надели. Официально я не подследственный, а пострадавший. То есть здесь я нахожусь не потому, что считаюсь преступником, а потому что дружинники учтиво спрятали меня в безопасное место, пока идёт разбирательство.
Чтобы меня вновь не попытались убить.
Так мило с их стороны.
Здание суда соединялось длинным переходом и со зданием, в котором располагался штаб дружинников, и с полицейским управлением Центрального района Москвы. Шныряющие взад-вперёд служащие с любопытством разглядывали меня, кое-кто, не стесняясь дружинников-конвоиров, здоровался со мной.