«Блэк, я хочу тебя! Будь моим ещё раз!» – написал кто-то тонким серым фломастером, который почти сливался со стальной поверхностью дверцы.
Это был шкафчик Эдриана. Сердце Хлои затрепетало, хоть и надпись эта ей совершенно не понравилась. Она бросила осторожный взгляд на закрытую входную дверь, дабы убедиться, что никто не застанет её с поличным.
Хлоя медленно приоткрыла дверцу и тихонько ахнула. На каждой стенке, на потолке, на полках, даже в самом нижнем отверстии для обуви – везде были любовные послания, адресованные Блэку.
«Обожаю тебя».
«Эдриан, ты – лучший!».
«Будь моим первым!».
«Зверь!».
«Я люблю тебя, Блэк!».
«Красавчик».
– С ума сойти, – прыснула она шепотом, пробегая глазами по сотням разноцветных надписей. – Глупые девчонки! – фыркнула Хлоя, захлопнув дверцу. Но вдруг в голову пришла одна мысль, которая совершенно ей не нравилось, но отделаться от нее да ещё так быстро, как надо бы, никак не получалось. – Не глупи, Хлоя, – усмехнулась она. – У тебя же всё в порядке с головой.
Закусив губу, она снова открыла дверцу. Ясное дело, все эти послания, были написаны девчонками, боготворившими капитана команды по хоккею Эдриана Блэка. Возможно, что некоторые из них были не из Tiger’s School, ведь об Эдриане ходила слава по всему городу. Уже хотя бы потому, что его отцом был мэр Блэк. Хлоя тихонько усмехнулась, а потом вынула из своего рюкзака канцелярский корректор в виде шариковой ручки. Её глаза бегло проносились по надписям, выискивая свободное место для создания собственной. Хлоя была уверена, что Эдриан не заметит новинку. Шкафчик переполнен короткими сообщениями и ему наверняка уже всё равно. Они все просто сливаются в один огромный разноцветный комок.
«Я люблю тебя, Блэк».
– Может и так, – прошептала Хлоя, таращась на кривые буквы, написанные черным фломастером. Послание располагалось в правом верхнем углу, почти пряталось под полкой. – Но я – больше.
«Спокойной ночи, Эдриан», – написала Хлоя поверх чужого признания.
Ей понравилось то, как получилась надпись. Красивая. Каллиграфический почерк. И совсем незаметно из-за верхней полки. Так что придется наклониться, чтобы увидеть её.
– Надо же, теперь и ты, Хлоя Уорд, оставила свой след в этом жутком изобилии влюбленных соплей и слюны!
Спрятав корректор обратно в рюкзак, Хлоя принялась дальше расклеивать объявления. Когда оставалась последняя дверца, в общем коридоре послышались тяжелые шаги и грубый мужской смех.
– Этот Менфис – гондон! Он ещё пожалеет, что швырнул меня в ледяную воду! Эй, ты можешь шевелить своими балетными ножками?