«Но потом, – продолжил молодой охранник, которого звали Бай Чунцзюй, – примерно через полгода, я начал понимать, что, возможно, ошибался. Я начал думать, что эти ми се даже более ценны, чем золото и серебро». Что он имел в виду?
«Я имею в виду, что золото такое обычное. И что этот селадон очень простой, он полон природы и гармонии». Баю было двадцать, он проработал в этом зале два года, и я уверена, что он был прав. Когда я снова взглянула на стоявший в витринах таинственный коричнево-зеленый фарфор, я впервые смогла по-настоящему понять его привлекательность.
Представьте, что вы – император, осыпанный золотом, окруженный шелками, высоко поднятый на паланкинах, накормленный при помощи нефритовых палочек самыми изысканными блюдами. Все драгоценное. Разве вы не стремились бы тогда прикоснуться к чему-то земному и реальному? Когда вы можете получить практически все, это в человеческой природе – желать того, что можно потерять. А в случае с танской элитой самым дефицитным товаром была простота. Правители династии Тан были воспитаны на удивительном сочетании космологий. Буддизм учил их идеям изменения и угасания как знакам временной и преходящей природы всего сущего. Но это было также сплавлено с даосским знанием, где зеленые, но туманные горы символизировали чистоту природы и возможность бессмертия. Так что эта увядающая осенняя зелень – туманная, но намекающая на возвращение к природе – могла казаться воплощением простоты и целостности.
Одно из чудесных свойств селадона заключается в том, что все в нем родом из гор – с их земли, их лесов. Конечно, дерево использовалось для обжига, а глина – для изготовления изделия из фарфора, но оба компонента вместе, древесная зола и каолин, использовались для создания глазури, нежной оболочки изделия, придающей ему нефритовый оттенок. Через несколько дней после того, как я покинула Фамен, я поняла, что это за реликвия и в чем смысл ее подношения. Палец человека, который учил о непостоянстве вещей, был напоминанием о природе иллюзии. Оливково-зеленый цвет ми се (как в истории о первом буддийском искусстве, которую я услышала во время поисков желтой краски) – напоминанием об иллюзии самой природы.
Секреты селадона
Существовала «тайна селадона», но существовали и секреты селадона. Возможно, это была всего лишь удивительно успешная рекламная кампания, или же покупатели искренне в это верили, но в любом случае на протяжении веков считалось, что в селадоне сосредоточены тайные, почти магические силы. Например, в Юго-Восточной Азии лучшие китайские кувшины считались воплощением волшебства: природа пронизывала глину до такой степени, что ее можно было просить, как джинна. Лучшие кувшины должны были уметь «говорить» или, по крайней мере, издавать чистый звенящий звук при ударе, и если звук оказывался достаточно хорошим, то люди считали их домами богов. На Борнео полагали, что кувшин, принадлежащий султану, обладает силой пророчества и «жалобно воет» в ночь перед смертью его жены. А на острове Лусон на Филиппинах существовали знаменитые кувшины, имевшие собственные имена, записанные иероглифами. Самый известный из них назывался Магсави. Считалось, что он способен самостоятельно отправляться в далекие путешествия, в частности для того, чтобы повидать свою подругу – женщину-талисман на острове Илокос-Норте. Легенда гласила, что у них был общий ребенок: маленький говорящий кувшинчик или, может быть, сначала это был маленький кричащий кувшинчик