Куртуа и Гитон экспериментировали в течение двух лет. Недавно открытый элемент барий в сочетании с серой (сульфат бария) становился неядовитой белой краской, которая была достаточно стойкой. В 1924 году ее даже назвали blanc fixe (стойкий белый). Но барий был редким веществом, и художникам эта краска не очень понравилась, потому что масляная бариевая краска оказалась слишком прозрачной. Поэтому химики обратили свой взор на окись цинка – вещество, которое греки использовали в качестве антисептика. Первые находки были многообещающими: художники говорили, что цвет удачный, а краска хорошо впитывается. Но свинцовые белила стоили меньше двух франков за четыреста пятьдесят граммов, тогда как цинковые белила – в четыре раза больше. Никто не хотел их покупать.
Для наших ученых это оказалось концом истории; их план провалился. Куртуа занялся производством селитры, а Гитон де Морво – доказательством того, что все металлы становятся тяжелее при нагревании. Наверное, они забыли, с каким энтузиазмом взялись за изобретение красок, но другие помнили, и один из незабывших был сыном Куртуа. Бернар Куртуа вырос и стал великим ученым. Как и его отца, Бернара будут помнить благодаря его экспериментам с белым порошком: вот только порошком будет морфий. Но в 1811 году он также открыл свою собственную краску – йод алый. Когда Куртуа обнаружил это вещество, он наверняка мысленно вернулся в те дни, когда был маленьким шестилетним мальчиком, игравшим в окружении различных запахов и растворов, в то время как его отец и его тезка стояли бок о бок, экспериментируя с красками.
У цинковых белил было достойное будущее, жаль, что Гитон де Морво и Куртуа не знали об этом. К 1834 году компания Winsor & Newton продавала их как акварель, назвав эти белила «китайской белой» краской, хотя и признавала[94], что та не имеет никакого отношения к Китаю. Новая краска столкнулась с серьезным сопротивлением. В 1837 году химик Г.Х. Бахоффнер подверг критике «китайскую белую», предположив, что она не настолько стойкая, как свинцовые белила, и рекомендовав использовать вместо нее его собственное изобретение – «фламандскую белую». Господа Винзор и Ньютон были в ярости, они написали открытое письмо Бахоффнеру, опровергая его утверждения и описывая некоторые собственные эксперименты.
«Действуя из чувства долга», они смешали «фламандскую белую» краску с гидросульфуратом аммиака и увидели, что та сразу же почернела – точно так же, как картины на стенах пещеры Дуньхуан. «В краске обнаружились обычные признаки соли свинца», – писали Винзор и Ньютон с едва скрываемым торжеством, заключая: «Выдержки из вашей собственной работы избавляют нас от необходимости напоминать о крайней неприличности предложения художнику столь разрушительного пигмента».