Ее студия расположена в доме, где живет сама художница, – этого требует традиция. Посреди устланного тростниковыми циновками пола художница аккуратно разложила инструменты своего ремесла. Маленькие цветные камешки – по коробочкам; желтые и красные порошки – в ярко окрашенных чашах. Там же нашелся и небольшой пучок палочек древесного угля, самодельного, сделанного из веток и обмотанного ватой, а также пара раковин каури. Единственными признаками современности были пара карандашей HB, штрихи которыми, как она объяснила, было легче стереть, чем следы угля. Я не увидела ничего белого.
Множество красок составляло основу картин, изображающих демонов и танцующих богов. Ники указала на одну из них, изображающую эпизод из «Рамаяны», когда демон Равана похищает прекрасную Ситу, а ее муж Рама и обезьяна спешат ей на помощь. Добро побеждает зло, свет побеждает тьму, при этом погибает множество демонов. Противопоставление черного и белого передает идею единоборства. Картины Сучарми, где каждый узор продиктован традицией, а каждый цвет имеет свою неизменную символику, были написаны в стиле, который Индия, создавшая его, забыла два столетия назад: белый фон и нарисованные сверху истории, похожие на драматичные картинки или, точнее, на теневое кукольное представление wayan kulit, которое, несмотря на появление телевидения, все еще остается популярным развлечением в Индонезии. В Индии подобные картины можно найти только в музеях, но на Бали это все еще остается частью живой традиции.
Я встала, чтобы получше рассмотреть работу, и она тоже встала, чтобы указать на детали. «Полотна сделаны из хлопка, – объяснила она, – мы используем особый способ их изготовления». «С белой краской?» – удивилась я. «Нет, – твердо ответила она. – Не с белой краской. С рисовым порошком, высушенным на солнце». И я поняла, что в лучших традициях сказительства мне придется подождать объяснений. Сначала я должна была увидеть еще одну белую краску. Она позвала свою сестру, которой было семьдесят, на два года больше, чем Сучарми. Сестра провела меня через центральный двор в темную комнату, которую назвала «кухней художника». Она показала мне, как использовать раковины каури, чтобы втирать рисовую пудру в холст, пока рис не проникнет в структуру ткани и поверхность не станет совершенно гладкой. Белоснежный холст в балийском стиле – это нелегко. По-видимому, потребуется несколько часов такой «каурировки», чтобы поверхность стала идеально подготовленной к нанесению краски.
Мы вернулись к Сучарми, которая сидела на земле и разбивала в миске красный камень. Приготовление пигментов было одним из первых художественных навыков, которым ее научили в детстве, и она отлично умеет это делать. Когда она была маленькой девочкой, ей приходилось доказывать не только свои способности художницы, но и способность женщины вообще заниматься живописью. Это было мужской территорией; ни одна женщина не была художницей и даже не думала о том, чтобы стать художницей, а когда Сучарми высказала подобное желание, ее отец, который был одним из художников, нанятых для росписи потолка во Дворце правосудия в Клунг-Клунге при голландцах в 1938 году, отказал. Твердо. Но, к счастью, дочь его не послушала. «Я молча рисовала в своей комнате. А когда мне исполнилось девять лет, я была готова работать». Первая картина, которую она нарисовала, была «Медитация Арджуны», вторая – «Восемь монахов». «Я показала их своему учителю, и они ему понравились».