«Дома были серьезные скандалы», – сказала Ники. Почему она не может ткать или танцевать, как другие девушки? «Но я не любила ткать, я любила рисовать, – рассказывала она. – Мне нравилась только мужская работа. Я была как мальчишка, всегда дралась». И очевидно, она была хорошим бойцом, раз в конце концов сумела сломить сопротивление ее честолюбивому желанию рисовать. Единственный брат Ники умер, из детей в семье остались только Сучарми и три ее сестры. «Мне пришлось быть как мальчик, поэтому в конце концов они признали, что я могу делать то же, что и они, а еще – узнавать секреты живописи, рисовать и делать марионеток».
Возможно, именно слово «секреты» напомнило о том, зачем я здесь. Она вдруг встала и спросила: «Я думаю, вы хотели бы увидеть белую краску?» «Да», – ответила я, и она повела меня обратно во двор, к деревянному сараю. Послышался звон ключей, и деревянная дверь с грохотом отворилась. Там, в грубых деревянных ящиках, лежали десятки грязновато-кремовых камней. Некоторые куски были размером больше кулака, другие – гораздо меньше. «Это моя самая драгоценная краска», – сказала Ники. Затем мы присели на корточки перед ящиками, чтобы проверить текстуру одного обломка, который был настолько плотным, что казался маслянистым, и она рассказала мне, откуда взялись эти камни.
Сучарми объяснила, что это куски скал, которые были привезены из-за моря много лет назад, задолго до ее рождения. Моряки прибыли с Целебеса, ныне называемого Сулавеси. Одни говорят, что они были рыбаками, другие – что пиратами. Но чем бы эти моряки ни занимались, они использовали эти белые камни в качестве балласта. Когда они добрались до острова Серанган у южного побережья Бали, их путешествие – независимо от того, было ли оно связано с убийством рыбы или людей, – закончилось, и они выбросили камни за борт, чтобы взять новый груз.
«Матросы просто выбросили их, – сказала Сучарми. – Но для меня это самое ценное, что у меня есть. Их очень удобно использовать». Она не знала, кто в ее семье первым узнал о камнях, но, даже когда Ники была маленькой девочкой, она часто ездила с отцом в Серанган, где они брали напрокат каяки, чтобы искать камни. Она занималась поиском обитавших там редких черепах. Затем, в середине 1980-х годов, власти построили приподнятую дорогу, ведущую к храму на Серангане, и эти мягкие камни – а также места размножения черепах – были уничтожены при строительстве. Она рассказала мне, как растерла камень в порошок, смешала его с кальцием, а затем добавила клей, который, по ее словам, – что довольно невероятно – сделан из расслоенной кожи яка, привезенной из Гималаев в Джакарту. Затем Ники сделала паузу, как будто сообщила мне уже достаточно, и ее лицо приняло озорное выражение. «Я тебе сегодня уже много рассказала, – заявила она. – Но есть кое-что, о чем я тебе не сказала. Некоторые секреты я сохранила для себя».