Примирившись с судьбой, Эльза внешне казалась очень спокойной, словно подвела какую-то незримую черту. Тогда-то второй жизнью Оскара стала охота и, несмотря на немалые расходы, он устроил охотничью комнату.
Всего этого Эльза не рассказывала, но Юрген сам догадывался по ее отдельным словам или по выражению лица Оскара, который сидел рядом и улыбался.
— Не знаю, стоит ли вам привозить сюда жену, знаю только, каково мне. Если она любит свою профессию, то ей будет трудно с ней расстаться. Это так естественно…
Фрейд перебил ее:
— Ты что, можешь пожаловаться на недостаток работы?
Эльза улыбнулась:
— Когда дети уходят из дому, я все переворачиваю вверх дном: натираю полы, которые и так блестят, мою окна, хотя и без того в них играет солнце… Я сижу дома не потому, что страшно занята, а потому, что в Борнхютте просто нет работы, потому, что я сдалась, потому, что…
Оскар поднял руки:
— Потому что ты вбила себе в голову, будто я против того, чтобы ты работала. Давай лучше поговорим о чем-либо приятном. Слушай, старина, ты не хочешь пойти со мной на охоту?
Эльза опустила голову. Юрген оставил его вопрос без ответа и продолжил разговор с хозяйкой:
— Я бы на вашем месте не сдался. В Бланкенау наверняка есть предприятия, которым нужны рабочие руки. Устроились бы на полставки…
А Фрейд гнул свое:
— О чем это вы? Бланкенау и полставки! Да вы шутите! До Бланкенау километров двенадцать, к тому же полставки — это не деньги.
Но Юрген не отступал:
— Деньги не главное, хотя несколько сот марок вам не помешают, ведь у вас четверо детей. Главное — чувство удовлетворения. Что такое в сравнении с ним двенадцать километров? Четверть часа езды автобусом. Полдеревни ездит туда ежедневно.
Эльза внимательно посмотрела на Юргена. Оскар попытался свести все к шутке и на весь оставшийся вечер захватил инициативу в свои руки.
На следующее утро он сказал Юргену:
— Ну и мыслишку подбросил ты моей жене — полночи бубнила про Бланкенау!
— Слушай, а ты отказался бы от охоты только потому, что она другим не по душе?
— А ты хитрец, таким, как ты, палец в рот не клади. Смотри же, не забывай нас…
В полдень приходит письмо от Марион. Оно пробуждает у Юргена большую тревогу. Он пытается внушить себе: письмо написано сгоряча, но что-то подсказывает ему, что это не так. Снова и снова берет он в руки листок бумаги.
«Дорогой Юрген! Когда ты получишь это письмо, я уже буду в пути. Хотят проверить мою пригодность к работе по новой для меня специальности. Это займет дней десять — четырнадцать. Пришлось использовать остаток отпуска, другого выхода не было. Уезжаю сегодня вечером. Значит, встретиться на будущей неделе мы не сможем. Я огорчена, но ничего не поделаешь. Ты понимаешь, как много поставлено на карту. Напишу из Берлина.