Марион.
Р. S. Известный тебе репортаж одобрен. Появится он, по-видимому, в следующем номере».
Юрген не ожидал заверений в любви, они не в натуре Марион, но в ее скупых строках отсутствуют даже намеки на чувства. Он перечитывает письмо снова и снова и усилием воли переключает себя на предстоящую вечернюю репетицию хора.
Репетиция проходит успешно, и все остаются довольны. Ингрид сидит в углу — смотрит, слушает. Вообще-то ей, наверное, лучше уйти или подняться на сцену и петь вместе с учениками, но она не может позволить себе этого.
«У вас чудесный голос, — сказал ей недавно Юрген, — хорошо акцентированный, прямо-таки созданный для декламации, но не для пения». Она ему возразила: «Петь может любой нормальный человек». «В принципе каждый человек может делать все, что делают другие. Вопрос в том, как он это делает», — парировал он.
После репетиции Юрген подходит к ней:
— Хотелось бы поговорить с вами, у меня возникли проблемы.
— Поговорить? Здесь?
— Если у вас есть время и желание.
Лицо Ингрид светлеет.
— Тогда я просто должна.
— Вы не должны…
— Должна, поэтому у меня есть время и желание. А главное, я на следующей неделе уезжаю.
— Куда, если не секрет?
— В Прагу, к родителям.
Юрген мрачнеет:
— В Злату Прагу… А мой отпуск в этом году испорчен.
— Об этом вы и собираетесь поговорить со мной?
— Конечно нет. Речь идет о вопросах службы.
— Вот как?
Они направляются в сторону леса. Кроны деревьев золотит закат. Юрген говорит о том, что его волнует: о долге, который предстоит выполнить каждому человеку, о правильном его понимании и об опасностях, которые грозят обществу, когда человек забывает о долге и думает только о личной выгоде, надевая на себя личину… Говорит увлеченно, искренне. Ингрид внимательно следит за развитием его мысли, радуется ее логичности, улыбается, когда он начинает горячиться.
Солнце заходит. В кронах деревьев густеют сумерки. На опушке леса Ингрид и Юрген поворачивают к реке. Они идут по тропе, заросшей травой почти по колено.
Юрген останавливается:
— Я утомил вас разговорами о своих заботах, извините.
— Знаете, сколько мы уже бродим? — откликается Ингрид. — Если бы вы мне надоели, я сказала бы вам об этом после первых десяти минут. Эх вы, психолог! Повернем назад?
— Конечно. Простите, что я затащил вас в такую даль.
— Ничего, я люблю гулять. Кстати, полдеревни говорит мне «ты», — бросает смущенно Ингрид. — Иногда мне это нравится, иногда — нет. Вы — случай особый. Так что называйте меня на «ты», если, конечно, вам это не неприятно.
Теперь смущается Юрген. Он берет Ингрид за руку: